Ксения Медведевич - Мне отмщение

- Жди здесь, Залим.

Тот равнодушно кивнул и сел на корточки. Массивные челюсти размеренно двигались - зиндж жевал гашиш. В стеклянных глазах не отражалось ни единой мысли.

В стремительно густеющих сумерках женщина несколько раз споткнулась, и потому к одиноко торчащим среди камней пальмам подошла, глядя в землю - высматривала камни.

И боялась поднять глаза.

Ветер гонял по слоистым плитам холодный крупный песок. И развевал мочало на ребристых, толстых стволах деревьев. Листья шуршали сухо и тревожно.

Стволы пальм прорастали прямо из камня, раздвигая скальное основание гряды трещинами. Конечно, так не бывает. Пальмы не растут на камнях. И даже в ночной пустыне не дерет такой ледяной, до дрожи в коленях холод.

Дойдя до деревьев, женщина упала на колени перед средней пальмой. И уперлась лбом в острые края срезанных листьев.

- Меня зовут Рабаб, - тихо сказала она.

Не отнимая головы от ствола, вынула из-за пазухи узелок с лепешкой и финиками. Весь запас провизии.

- Больше у меня ничего нет, Всемогущая. Я пыталась продать раба - но торговец не взял. Сказал, иди отсюда, не будет тебе здесь прибыли, о дочь Шамты. Вот хлеб и финики. Это все, что я могу принести тебе, Уззайян.

И Рабаб часто задышала, завсхлипывала - и, не сумев сдержаться, разрыдалась - отчаянно, до соплей и икоты.

Высморкавшись, она подняла глаза и больше не увидела деревьев. Камни лежали перед ней голым, уходящим в долину столом. Ветер отдувал край платка с жалким приношением.

- Ах... - горестно выдохнула Рабаб.

Значит, Узза раздумала являться. Не пришла. Не вняла. Конечно. Зачем Уззе ее лепешка. В старые времена Богине приводили верблюдов.

- Поднимись, дочка! - ласково сказал женский голос из-за спины.

Рабаб медленно обернулась.

Высокая женщина отвела от лица край черного платка. И улыбнулась:

- Мне и впрямь не нужна твоя лепешка, о Рабаб. Да и финики оставь себе, дочка, - не ем я фиников.

Сглотнув, ашшаритка медленно поднялась на ноги. Колени ощутимо дрожали, ноги подгибались.

Перед ней стояла самая обычная женщина в глухой черной абайе. Вот только Рабаб едва ли доставала ей до плеча.

- Что случилось, дочка? - полные темные губы богини снова изогнулись в приветливой улыбке.

- Матушку убили, все имущество покрали, - мертвым голосом ответила Рабаб, и по лицу холодными ручейками потекли слезы.

- Кто? - тихо, но очень внятно спросила богиня.

- Сыновья Дарима, - всхлипнула в ответ женщина. - Мы из племени манасир, наша семья исстари кочевала у подножия горы, и мы всегда приносили тебе...

- Я помню, - мягко прервала ее Узза. - Так что с сыновьями Дарима?

- Они из бану килаб, - снова всхлипнула бедуинка. - Каждую весну нападали на нас - подлые псы, отродья блохастой суки... Знали, что отец давно в земле!

И, вдруг разъярясь, Рабаб поведала всю историю - как оно все случилось и как она, дочь Шамты, дочери Даххака, дошла до такой жизни:

- А матушка брала с собой сорок свирепых рабов и выезжала в поле, и сражалась с отродьями Дарима копьем и дротиком! И всегда отгоняла воров и грабителей!

- Я знаю, - медленно кивнула богиня. - Шамта - из благородных женщин, с крепкой рукой и отважным сердцем. Госпожа многих шатров, щедрая и великодушная. Я покровительствовала ей и ее матери, и матери ее матери.

- Вот! - вскрикнула бедуинка, трясясь то ли от холода, то ли от злости. - А тут они налетели снова - и убили матушку! Вдесятером насели - и пробили копьями ей и грудь, и спину! И матушка умерла!

Узза мрачно и очень неодобрительно покачала головой:

- А что же остальные? Что сказали люди манасир? Как поступили рабы и слуги?

Рабаб сжала кулаки и зашипела:

- Что сделали, о могучая госпожа?.. Они встали, подобно стаду баранов на пастбище, а потом к ним подъехал старший сын Дарима и сказал, что они, мол, глупцы и евнухи, потому как служат женщине, к тому же старухе, негодной и бессильной. И что они убили матушку ради всеобщей пользы - мол, она не давала поднять голову ни одному шейху...

- Мерзавцы не врут, - нахмурилась Узза. - Шамта вершила справедливость и не давала спуску грабителям...

А бедуинка втянула в замерзший нос сопли, яростно утерлась рукавом и сказала:

- И наши люди и рабы послушали этих псов. Они пришли и вместе разграбили все наше имущество, и вынесли из шатров утварь, и угнали скот. А потом ушли вместе с сыновьями Дарима к бану килаб. Чтоб им гуль горло ночью порвал...

- Не проклинай попусту, о Рабаб, - тихим, задумчивым голосом ответила богиня.