Алексей Жоров - Второй шанс Сикорского

Но вернёмся из моей прошлой жизни к жизни новой. Снова вспоминается тот день, когда я проснулся на острове уже шестилетним. Плохо мне стало, где мама не знаю, вокруг люди малознакомые. Закуксился я, но до меня особо никому дела не было, поесть в руку сунули, и стали все делами несложными заниматься, ну и я впрягся. Хорошо хоть брат подоспел названный, стал меня уму разуму учить, заметил сразу, что я намноголучше за ним всё повторять начал, учить меня стал втрое быстрее. Ему отвлечься от дум своих тяжких надо было. Ведь если бы он, как и намеревался вначале, оказался у соседей в карателях против своих доморощенных революционеров, это помогло бы ему смириться с потерей своего рода. Но он был далеко от боёв и на руках у него оказалась семья новая. Тоже своеобразная замена, есть чем заняться, о ком заботиться.

Хотел он казаться сильным и несокрушимым, но и о прошлом своём душу излить кому-то надобно было. А до того как я первую партию памяти получил я всё больше улыбался сидел да обезьянничал, не вникая в смысл уроков. Лучшего молчаливого собеседника он себе и представить не мог. А когда я начал задавать вопросы, то уже втянулся, стал считать меня чем-то вроде младшего брата. Мне он тоже моего старшего брата Сергея напоминал, нет не лицом, а поучающими интонациями в голосе. Помню, когда два с половиной мне было, мы с матерью отправились на Крещатик. Возле библиотеки Идзиковского, был небольшой магазин игрушек. Вот там мама и купила мне этот деревянный набор. Красивая вещь, все детальки одна к одной, Троицкий собор в миниатюре. Отцу в тот день гонорар пришёл из Германии, была на Земле такая страна, за издание его книги по воспитанию детей. Вот он всем членам семьи по пятнадцать рублей выделил на подарки, а за меня мама придумала, что купить.

Она этот набор давно высматривала, да уж больно дорог он её казался, а тут будто сам бог велел купить. Дождался нас этот конструктор, уж больно дорог был. Так вот, о брате, помню его апломб, с которым он рассказывал мне, малявке, как это надо собирать. Я был мальчик тихий и послушный, но за месяц научился собирать быстрее брата, и никогда не пропускал не одной детальки, а на план я не смотрел, так как по малолетству ничего там не разбирал, мне всё и так понятно было.

Помню было мне три года, когда одного из соседских мальчишек, моего друга, сильно напугала большая псина. Родители его к моему отцу обратились, просили слёзно от заикания вылечить. Болезнь не была запущена и понадобилось всего с десяток сеансов для очень простого и эффективного лечения. Надо было, не пугаясь, сидеть в полной темноте и беззвучии и петь весёлые песенки. Мы с другом так и делали, потом выходили к отцу и разучивали новую песню или стишок, затем шли обратно. Знакомый дом, друг рядом, весёлая обстановка, всё это помогло перебороть зарождающееся заикание и через год все дефекты речи у него полностью исчезли. Так что уже к четырём года я знал простейшую методику Демосфена, усовершенствованную и успешно применяемую моим отцом. Тем более вероятней было излечение, если поступал к нему ребёнок сразу же после подобного происшествия.

Вот и на острове, нахватав и интерпретировав своей новой памятью и с помощью названного брата множество слов, так, что я уже мог говорить на уровне шестилетнего, я увидел знакомые симптомы заикания у одного мальчишки. Решил помочь ему, чем смогу этому товарищу по играм. Ведь хот я и был во взрослом теле, разум был шестилетки и я играл со всеми детьми, кто соглашался со мной играть. Мне не составило большого труда чтобы в темноте, я объяснил, что так интереснее, он научил меня новым песенкам. Мы забирались в дальний закоулок пещер и, по словам его матери, будили местных духов своими кошачьими воплями. Лечение полностью удалось, а дальше последовало непредвиденное. Мать мальчика, женщина видная, к тому же давно без мужской ласки, решила, что такой стройный и крепкий молодой человек достоин её благодарности. Вот она и решила проверить, все ли органы у меня работают после того удара по голове, от которого я на плоту якобы потерял память. Благо было мало света, так как шестилетка в моём мозгу сильно испугался, но тело своё дело знало и мужской род не опозорило. Женщина, похоже, осталась так же не в обиде, и, в дальнейшем, часто устраивала мне проверки самочувствия.

Как ни странно, именно после этого момента я окончательно примерился с новым миром, а до этого чувствовал себя здесь чужим. Моя старая память стала наконец полностью помогать мне выжить здесь, а не сбивать с толку. Появилась, правда тяга к переносу обычаев из того детства в это. Мне отчаянно, вдруг, захотелось, если и не увидеть немедленно близких, то вспомнить наши домашние праздники. Я облазил весь островок, пытаясь найти хотя бы отдалённо похожее на ёлку дерево. Мне вспоминалось, как мы проходили с матерью по Крещатику, выбирая среди витрин подарки к празднику и дорогие ёлочные украшения. Елку мы ставили дома, но ещё одна, живая, у нас была в дальнем конце сада. Если позволяла погода, то подарки мы оставляли под обеими. Отцу из подарков были милее всего новые книги для его библиотеки. Для поисков лучших книг по медицине мать обычно заходила к Шеппе или Идзяковскому, иногда попадались интересные экземпляры в магазине Чернухи. Ёлку, кроме немецких новогодних игрушек, украшали сладостями и фруктами, за последним обычно шли к Макарову в его *Конкуренцию*, по богатству выбора она была вне конкуренции, простите за каламбур.