Артем Тихомиров - Чрезвычайный и полномочный

– Но на случай этого, форс-мажора… – Ольв Могучий показал свой громадный меч. – Разве не надо прикрытия?

– Нет, – сказала Офигильда. – Одна я пролезу там, где двое не пролезут. Дворец я знаю хорошо – и смогу спрятаться где угодно. Ну, а если подраться, то пусть пеняют на себя, я им обещаю гору отрубленных голов и выпущенных потрохов.

Посольские ничуть не сомневались, что так и будет.

На этом аргументы их закончились, и компания загрустила.

– Вообще-то, у вас тут есть дела, – напомнила королева. – Вы нужны в моем войске, которое собирается в эти минуты выступать на Рыгус-Крок. Случись большому побоищу, ваши мечи и топоры будут весьма кстати. Мы все это обговорили. Разве нет?

Никто не возражал. Глаза орков из Головорезии сверкали точно болотные огоньки. Гномы, кобольды и люди воодушевились не меньше.

Не остался в стороне и Фиенс Тудан, который едва ли не яростнее всех отстаивал свое право сопровождать Офигильду. Воинственный дух внезапно взыграл в нем, заставив его надеть из арсенала старинные трофейные доспехи из Тиндарии и прицепить к поясу тонкий меч.

В таком прикиде Фиенс выглядел внушительно и даже как будто выше.

– Вы знаете, что делать, – кивнула Офигильда. – Ваше место в первых рядах. Пусть мои родичи видят, что за законно избранного на Большом Тинге короля в бой идут не только они, а также иноземцы. Это поднимет боевой дух, укрепит веру в нашу правоту. Ну, короче, вы все поняли. План разработан – вперед!

– Удачи, ваше величество, – сказал помощник посла Тиндарии.

На том участники антиреволюционной коалиции разошлись.

Офигильда задержалась, чтобы взглянуть в окно, откуда ей была видна равнина за пределами стен поместья. В лагере стоял шум и гам. Лязгало оружие. Орали люди, гавкали псы. На ветру расправляли свои складки клановые знамена с неуклюже намалеванными на них символами.

Но самым главным знаменем, объединяющим чморлингов и бульклингов в одну силу, было то, чего отродясь не видел никто из ныне живущих сынов и дочерей Диккарии. Час назад, толкая героическую речь, зажигающую в сердцах сородичей яростный пламень, королева настолько сама вошла в раж, что отсекла ножом свои волосы под корень и сказала, что отныне это будет знаменем борьбы за свободу. И что оно провисит на древке до полной победы. Пусть все видят, чем пожертвовала Офигильда во имя своего народа.

Присмотревшись, богатырша заметила знамя впереди многотысячной массы готовых двинуться в поход войск. Там, в авангарде, поедет Задрыг Змеюк, назначенный командующим, поедет Оторвун Зоб и главы кланов.

Голове было непривычно легко. Офигильда провела ладонью по коротким, неровно остриженным волосам.

Жаль, конечно, но ради такого дела можно и потерпеть. В конце концов, отрастут, зато за это знамя – волосы на палке – кланы будут драться до последней капли крови.

Офигильда, по крайней мере, на это надеялась.

– Пора! – В комнату вошел Задрыг Змеюк и вытянулся в струнку. Еще вчера рядовой член клана Топорище, воин вдруг сделался военачальником и, судя по его дерганым повадкам, со своей новой ролью он еще не свыкся. – Вам приготовили лошадь. Самую большую.

Королева еще раз поразмыслила над сомнительно перспективой прокатиться верхом. Варвары не слишком любят это занятие и лошадей используют почти исключительно с грузоперевозочными целями, но Офигильде нужна была быстрота. Ведь к тому времени, как войско подойдет к Рыгус-Кроку, по расчетам королевы, колдунья должны быть мертва. В одно мгновение лишившись верховного командования, революционеры будут дезорганизованы, и решительный нажим разорвет их оборону. В теории, конечно.

Но, так или иначе, а Офигильда знала, что нужно торопиться.

– Идем!

Мысленно (на всякий пожарный) простившись с домом, в котором появилась на свет и выросла, королева вышла во двор и оказалась в окружении молчаливых клановых вожаков, готовых к сражению.

Оружия и амуниции на них было на целый мегаполис, заселенный исключительно головорезами. Варвары молчали, смакуя торжественность момента, и думали, что королева что-нибудь скажет, но Офигильда лишь махнула им рукой и влезла в седло. Все слова уже были сказаны – чего языком молоть? Последние три часа предводительница борцов за свободу только и делала, что вела военные советы и орала, чтобы воодушевить ополчение.

Поэтому из ворот поместья она выехала молча и в одиночестве. Ее заметили из лагеря и долго драли глотки, приветствуя женщину-легенду.