Долгие годы жил я по прихоти тех, кто платил мне, — когда сам по себе, а когда с такими же, как я, убийцами, — и со временем совсем очерствел сердцем и измельчал душой, до тех пор пока не мог уже выносить своего отражения в зеркале даже во время бритья. Я оставил свое занятие — ненадолго, как я полагал, — и жил на свои сбережения столько, сколько мог, скитаясь по свету; однако все чаще помыслы мои были направлены к тому единственному месту на земле, которое я считал своим домом.
Когда же я наконец добрался до своей деревни, то первым, кого я повстречал, был Вилл Таннер, прежде продававший шкуры моему отцу. Был он уже старым и полуслепым, и я подошел было к нему, чтобы поговорить. Но тут осознал, о чем должен буду ему рассказать, и понял, что не выдержу, если стану осквернять это место своим присутствием. Еще до захода солнца я уехал оттуда и уже никогда не возвращался.
И решил, что меня больше никто ни к чему не обязывает; и пусть родная деревня для меня закрыта — я могу сколько угодно бродить по другим местам. Сопровождаемый этой мыслью, я принялся бродяжничать и узнал о Северном королевстве столько, сколько не знал о нем даже тогда, когда сам тут жил. Денег мне хватило намного дольше, чем я предполагал; тем не менее, едва мне перевалило за тридцать — вскоре после Дня Середины лета, — я оказался в селении Бескин, что в Трелистой чаще к западу от Свящезора, и за душой у меня не было ни гроша, — морщины на лице у Джеми разгладились, и на нем появилось даже некоторое подобие улыбки. — Там жил один человек по имени Хейтрек, у него была хорошая жена, много детей. Старшую свою дочь он любил больше жизни. Она обладала ростом, характерным для женщин-северянок, как и ее мать, хотя волосы у нее имели больший золотистый оттенок, чем у остальных. В действительности она была очень похожа на тебя — всем, кроме рук.
Пока он говорил, голос его делался мягче, а улыбка все более узнаваемой.
— Воистину, она была дочерью своего отца! Он обучил ее кузнечному мастерству, а это уже о чем-то говорило. Она с легкостью могла сравняться в силе и ловкости с любым мужчиной из деревни, и по этой причине они ее не интересовали. Она часто отправлялась из дому, чтобы повидать мир. Ей всегда хотелось узнать, какие земли лежат за горизонтом, — он взглянул на меня, словно спрашивая, слышала ли я раньше что-нибудь подобное. — И Хейтрек нанял меня на целый год в качестве телохранителя для своей дочери — Маран Вены. Для меня это было желанной переменой.
Маран Вена! Так звали мою мать. Мать, бросившую меня на попечение Хадрону, который и вовсе предоставил меня самой себе. Джеми был телохранителем моей матери!
— Старому Хейтреку повезло, что он нашел меня. Я сказал ему, что сам родом с этих гор. Человек, родившийся в любом другом месте, пришел бы тут в ужас. В Северном королевстве женщины во всем равны мужчинам и зачастую сами себе правители; в остальных же королевствах большинство мужчин считают женщин лишь существами, которых должно защищать и которые не способны сами вершить какие-либо дела. Поэтому если бы женщина отправилась в путь сама по себе, это посчитали бы неслыханным.
Мать ее примирилась с таким решением, а мне показалось за счастье вырвать эту дикую девчонку из ее хватки. Но кузнец знал свою дочь и знал ее помыслы. Он и не думал опасаться за ее безопасность из-за меня. Я был неглуп и прекрасно понимал, что руки ее способны запросто отбить мне всю охоту, даже не прибегая к помощи стали. Но надо же ей было когда-нибудь спать, а на свете полно негодяев.
Поскольку у меня кончились последние гроши, я поклялся выполнять свою работу до тех пор, пока мне платят, и мы были готовы к отъезду.
Скажу тебе, Ланен, не хотелось бы мне еще раз увидеть подобную сцену прощания. И она, и ее почерневший от работы отец проливали горькие слезы друг у друга в объятиях. В том-то и дело, что прощание было таким, каким ему и подобало быть, но тогда я посчитал это телячьими нежностями. Через год он умер — они виделись в последний раз. Каким-то образом оба это предчувствовали.
Мы выехали на восходе солнца, направившись на восток. Ей хотелось исследовать горы, дурочке, — сказал он с легкой улыбкой, — поэтому мы отправились в путь, пока стояла хорошая погода. Мы протопали от подножья гор до высоких пиков, когда нас настигла осень, — Джеми усмехнулся. Было удивительно следить за ним, видя, как боль, переполнявшая его, постепенно проходит. — Я так и не узнал, чего ради ей вздумалось взбираться туда. Подозреваю, она надеялась, что если залезет так высоко, то сможет увидеть внизу перед собой весь Колмар.
Читать дальше