Вера Камша - Башня ярости. Книга 2. Всходы Ветра

– Мне явился во сне тот, во имя которого построена наша обитель. Он велел мне взять то, что хранится в ней, и тайно доставить в главный храм Святого города Кантиски. А когда я проснулся, то увидел, что на моем посохе появился новый цветок. Он красный, как кровь. Как та звезда, которую вы называете сердцем Воина, а мы – Ангезой или Волчьей. Это знамение. Даже если я погублю душу и сожгу половину Святого города, я должен сделать то, что должен, – именно так закончил бы свою речь атэв, которых за свои семьдесят три года Иоанн повидал достаточно.

– Я вижу то, что вижу. И я верю, что ты сказал правду. Ты хочешь, чтобы мы пошли за тобой? Но нас слишком много, чтобы пройти незаметно, и слишком мало, чтобы прорваться с боем. Судьба каждого эр-генуби 55висит на его поясе рядом с саблей, – Али задумчиво потрогал шрам на подбородке, – мы умрем там, где умрем, но хочет ли Баадук того же, что твой пророк? И верно ли, что настали предсказанные времена и древо Ада прорастает там, где упало семя Зла?

– Это так же истинно, как то, что на Вечноцветущем посохе расцвел цветок войны. Но я тебе сказал еще не все. Уже год как идет бой, и ведут его Яфе, сын Усмана, и Николай, брат наш по вере. Ибо один есть Меч Добра, а другой – Посох. В книге, которую мы чтим, как вы Наширу 56, исчезли слова молитвы и вместо них появились иные. Так было предназначено. Яфе и Николай вступили на дорогу от воды к огню и от огня к ветру.

Слово было сказано, оставалось надеяться, что Али, узнав о бегстве племянника, не убьет монаха на месте. Меч Атэва выглядел потрясенным, но ответить не успел. Беспощадный солнечный свет померк, выгоревшее белое небо налилось роскошной вечерней синевой, дохнуло морской прохладой. На горизонте встала груда невиданных здесь кучевых облаков, которые внезапно разошлись, как от удара молнии, обнаружив сверкнувшую звездами ночную тьму, из которой вырвался всадник на черном белогривом коне. Иоанн видел строгое, окаймленное темной бородой лицо, развевающийся белоснежный дзибан... Клирик не успел ничего сказать, а его собеседник повалился на колени, простирая руки к рехнувшемуся небу. Судя по донесшемуся из лагеря вою, там происходило то же самое.

Опираясь на посох, Иоанн ошеломленно смотрел на явление своим последователям пророка, в существовании которого лично он, Иоанн, сильно сомневался. А тот, осадив белогривого коня, простер руку в повелительном жесте.

– Слушайте меня, воины, или вы будете прокляты! Пришло время Клятвы, и да исполнится то, что обещано Львом и Волком! Станьте наконечником копья, оком бури, сердцем огня! Не жалейте себя, ибо смерть – это только смерть, а трусость – это позор! Легче пера будет смерть исполнивших договор и выше горы память о них. Победившие получат награду, Отступники потеряют все.

Свершите же великое! Идите на север!

Идите на север за красными цветами. Идите на север, дабы обрести владыку. Идите на север, дабы исполнить клятву. Идите на север, и земля сама поскачет вам навстречу, и вы пройдете там, где не пройдет ни человек, ни конь. Такова воля Всеотца. И нет бога кроме Него, и нет Воли против его Воли. Это говорю вам я! И это истинно и бесценно, как Вода.

Всадник замолчал, его конь ударил прозрачным копытом о раскаленный камень, и из того забил родник, а наездник исчез, словно его и не было. Али, с трудом оторвав взгляд от места, где только что стоял великий Баадук, взглянул на Иоанна, и на лице его застыло благоговение.

– Воистину прав и праведен ты, если Баадук велел нам идти за тобой.

Иоанн не нашелся что ответить, но невольно проследил за взглядом атэва, поняв, что тот смотрит на красный цветок. Это было правильно, но лишь отчасти: все цветы на посохе стали алыми.

В Новогоднюю ночь спать нельзя, ее проводят среди друзей у Звездного Древа с вином и песнями. Таяна встречала Новый год, год Трех Звезд, неистово и отчаянно. Здесь верили в Пророчество Эрика и не сомневались в победе. Да, кто-то должен умереть, на то и война, но смерти в этих краях никогда не боялись.

Веселье охватило Высокий Замок, как пожар, – гуляли все от короля до последнего кухонного мальчишки. Звездные Дерева стояли чуть ли не в каждой зале и были разукрашены смешными рожами, изображавшими минувшие неприятности, сделанным из стекла оружием, цветами и разноцветными свечами. Столы ломились от снеди и выпивки, музыканты играли только радостные песни.

Король и его нобили веселились в Коронной Зале, где когда-то я станцевала свою первую майерку со Стефаном Ямбором. Люди уходят, стены остаются, и на них все прибавляется портретов. Кого-то я знала, чьи-то жизни сгорели, пока я искала дорогу домой. Придет время, и здесь появятся изображения Анджея, Ежи, Ванды...