Елена Чернышева - Волчье племя

И все же — Ронан назвал бы Иссахара вторым из четверых доверенных в своем отряде.

Третьим был Айстульф — как и Ронан, он родился в одном из воинственных северных племен, как и Ронан, был похищен работорговцами и увезен на юг. Статный, пепельноволосый, с ясными детскими глазами и обворожительной, нежной улыбкой. Ронан выкупил Айстульфа на рынке рабов в Батрии — ему, собственно, и не нужны были тогда лишние люди, но — он увидел потерянный, испуганный взгляд розовощекого пятнадцатилетнего мальчишки, и вспомнил себя, такого же, пятнадцатилетнего, попавшего в лапы таких же жадных работорговцев. И пожалеть об этом порыве Ронану не пришлось: в отряде Айстульфа легко приняли и сразу же полюбили, он оказался способным учеником и славным товарищем, да и вообще — такого мягкого, спокойного, доброжелательного человека, как Айстульф, Ронану не приходилось встречать за всю свою жизнь! С тех пор прошло уже десять лет, Айстульф возмужал, но ничуть не огрубел и не утерял ни одного из чудесных душевных качеств. Он по-прежнему первый спешил на помощь раненому, готов был закрыть друга от вражеской стрелы и поделиться последним… Только одного он не прощал никогда: насмешек над маленьким пузатым идолом, коего Айстульф сам вырезал из ясеня, обмазал собственной кровью и украсил пучком своих белокурых волос. Идола Айстульф таскал в заплечном мешке и няньчил, как девочка — любимую куклу: предлагал ему пищу и питье, делал вид, будто кормит, укладывал рядом с собою спать, перед боем — просил о победе, после боя — благодарил или ругал, в зависимости от успеха сражения. Нельзя сказать, чтобы Ронана не забавляли те действия, которые Айстульф производил над своим «богом», но опыт всей жизни научил варвара никогда не насмехаться над чужими святынями, а посему — он не позволял ни себе, ни другим даже лишней усмешки. И Айстульф платил ему страстной благодарностью! Как советник, Айстульф тоже не имел цены: ярость и алчность редко туманили его разум и он умел найти выход из любой, даже самой отчаянной ситуации! Единственным недостатком Айстульфа в глазах Ронана было миролюбие молодого северянина: примирение враждающих сторон Айстульф всегда предпочитал жаркой схватке. Но именно это качество, вкупе с обаянием Айстульфа-посланника, нередко выручало их всех.

Четвертым был Брикций — молодой арианский аристократ — стройный, гибкий и грациозный, с изящными маленькими руками, тонкими чертами лица и белоснежной кожей. Изо всего отряда его отличали изысканные манеры, витьеватая речь и почти девичье щегольство… А так же — хладнокровие, хитрость и почти сверхъестественная меткость: Ронан считал, что лучшего лучника не было ни в одной армии мира!

Брикций участвовал в заговоре против короля Арианской Империи, был арестован по доносу своей возлюбленной, приговорен к смерти, но, благодаря щедрым взяткам и из уважения к его почтенному семейству, смертную казнь заменили на пожизненное изгнание. В тюрьме его страшно пытали, требуя назвать имена сообщников, Ронан нашел его у границ Империи, полумертвого от голода, с гноящимися ранами… До сих пор на спине Брикция сохранились рубцы от кнута, а на груди — следы ожогов.

Брикций выжил, но простить предательства возлюбленной так и не смог, и перенес свое презрение к ней на весь женский род: за всю свою жизнь Ронан не встречал более лютого женоненавистника — Брикций считал женщин вместилищем всех возможных слабостей и пороков! Впрочем, и друзей-мужчин у него тоже не было. Брикций так и остался одиночкой, чужим для всех: соратников из отряда Ронана отталкивал его цинизм, они боялись его язвительных шуток, метивших всегда в самое больное.

Ронан и сам не слишком-то любил Брикция, но внимательно прислушивался к его советам: все-таки Брикций — единственный из всех! — имел опыт государственной власти. Тем более, что к королю Теоберу у Ронана свой давний счет имелся. Так что любого, злоумышлявшего против короля ариан, Ронан почитал за соратника.

…В тот вечер Славен, княжий посланец, приподнявшись в стременах и глядя в сторону заката, сообщил, что к полудню следущего дня отряд наверняка уже перейдет границы Будинеи, а посему Ронан, едва стемнело и отряд расположился на отдых, позвал всех четверых в свой шатер — для последнего, решающего разговора. До сих пор радость и возбуждение, предвкушение необычных приключений и щедрой оплаты туманили разум всем, и Ронан не был исключением, но теперь — путешествие было позади и близилась встреча с врагом: непонятным, а потому вдвойне опасным! Ронан хотел расспросить, что знает об оборотнях каждый из них, потому как сам он не имел твердого мнения по этому вопросу… В племени лунгов детей пугали сказками о колдунах, одиноко живущих в пещерах Асгарда, ненавидящих людей и все человеческое, предпочитающих звериный образ — медведей, барсов, тигров, волков — и рыщущих ночами неподалеку от человеческих жилищ в поисках добычи. Когда-то маленький Ронан и сам боялся их до тошноты, но это было до того, как он побывал в пещерах Асгарда, до того, как он узрел воочию деву-тигрицу, до того, как полюбил ее! И теперь — он не мог в достаточной мере трезво рассуждать об оборотнях вообще, хотя и понимал, что волколюды из Великого Леса вряд ли имеют хоть что-то общее с оборотнями-альвами из Асгарда!