Ричард Адамс - Обитатели холмов [издание 2011 г.]

— Я тоже, — подтвердил Одуванчик. — Это кто-то большой, как крупный кролик. Мне показалось, что хоть он и шумит, но все же старается не показываться.

— Неужто хомба?

— Нет, уж ее-то запах мы почуяли бы, — сказал Шишак, — с ветром или без ветра. Судя по вашим словам, это очень похоже на кошку. Только бы не горностай. «Хей, хей, ты, эмблерский храйр!» Вот пакость! Придется немного посидеть тихонько. Но если он нас заметит, приготовьтесь удирать.

Кролики ждали. Быстро стемнело. Над головами сквозь летнюю зелень пробивался лишь слабенький свет. Дальний конец рва так зарос, что сквозь траву ничего не было видно, но над головой в прорезях листьев кролики видели кусочек неба, теперь ставшего темно-синим. Время шло, и, словно на стеблях бугая, зажигались звезды. Мерцание звезд было слабым, неровным, как легонький ветерок. Наконец Орех оторвал от них взгляд.

— Что ж, попробуем устроиться на ночлег, — сказал он. — Ночь теплая. Кого бы там ни носило, лучше уж не рисковать.

— Ну-ка, ну-ка, — прошептал Одуванчик. — Что это?

Сначала Орех ничего не расслышал. Потом уловил далекий, но отчетливый звук: кто-то то ли стонал, то ли плакал, прерывисто, робко. И хотя этот звук даже близко не походил на охотничий клич элиля, все же Орех обомлел от страха. Но едва он успел навострить уши, плач прекратился.

— Фрит небесный! Кто это? — прошептал Шишак, и «шапочка» его встала дыбом.

— Может, кошка? — предположил Плющик, широко распахнув глаза.

— Это не кошка! — ответил Шишак, губы его раздвинулись, застыв в невообразимой гримасе. — Это не кошка! Это… Вы что, не поняли? Вам… — Он замолчал. Потом сказал очень тихо: — Вам что, матери в детстве не рассказывали?

— Нет! — воскликнул Одуванчик. — Нет! Это какая-то птица… или раненая крыса…

Шишак встал. Спина его выгнулась, подбородок прижался к напрягшейся шее.

— Это Черный Кролик Инле, — прошептал он. — Кто еще может стонать в таком месте?

— Нельзя так говорить! — оборвал его Орех. Он чувствовал, что сам задрожал от страха, и потому покрепче уперся ногами в стенки рва.

Неожиданно звук повторился ближе — теперь его услышали все. Рядом и впрямь плакал кролик, но в это едва можно было поверить. Его голос словно летел в холодном пространстве потемневшего неба — таким неземным и одиноким показался он нашим приятелям. Сначала раздался просто стон. Потом ясный, отчетливый вопль, который услышал каждый.

— Зорн! Зорн [14] Слою "зорн" на кроличьем языке означает "погибший", "пропащий" в самом страшном значении этого слова. (Прим. автора.) ! — вскрикивал страшный пронзительный голос. — Нет никого! О зорн!

Одуванчик захныкал. Шишак попытался зарыться в землю.

— Прекрати! — зашипел на него Орех. — Перестань, все в меня летит! Я хочу послушать.

В этот момент голос отчетливо произнес:

— Тлайли! О Тлайли?

При этих словах кролики едва не кинулись прочь от ужаса. Они замерли. Шишак, с неподвижным, застывшим взглядом, попытался было выбраться изо рва.

— Надо идти, — бормотал он заплетавшимся языком, и Орех с трудом понял, что Шишак говорит. — Когда он зовет, надо идти.

Орех испугался так, что почти ничего не соображал. И как на берегу речки Энборн, перестал отличать сон от яви. Кто — или что — зовет Шишака? Если это живой кролик, откуда он знает имя? В голове оставалась одна только мысль: отпускать сейчас Шишака — испуганного, беспомощного — никак нельзя. Орех прижал Шишака лапами к стенке канавы.

— Сиди смирно, — задыхаясь, сказал он — Я сам пойду посмотрю, кто там тебя зовет. — Ноги едва не отказали ему, когда он, оттолкнувшись, выскочил изо рва.

Несколько минут Орех ничего не видел. Пахло, как и прежде, росой и бузинным цветом, и наш смельчак провел по траве носом. Он выпрямился, осмотрелся. Поблизости никого.

— Кто здесь? — спросил он.

Никто не отозвался. Орех решил было задать вопрос снова, как вдруг тот же голос проплакал:

— Зорн! О зорн!

Голос шел от изгороди на краю поля. Орех обернулся на звук и почти сразу под листьями тсуги различил тень скорчившегося кролика. Он приблизился и спросил:

— Ты кто?

Ответа не последовало. Орех не знал, что и делать, как вдруг почувствовал рядом с собой легкое движение.

— Орех, это я, — не сказал, а выдохнул Одуванчик.

Вместе они подобрались к изгороди. Чужак не шелохнулся. При слабом свете звезд приятели увидели обыкновенного кролика — такого же настоящего, как и они сами. Кролик совсем выбился из сил, а задние ноги его и крестец распластались на земле, словно парализованные. Кролик дико повел расширившимися, ничего не видящими глазами и, не находя ни в чем и ни в ком избавления от страха, с самым жалким видом принялся лизать разорванное, кровоточащее ухо, свисавшее ему на глаза. Вдруг он вскрикнул и застонал, словно призывал всю Тысячу Врагов явиться и избавить его от страшного бремени — от жизни на этой земле.