Елена Михайленко - Одержимые

Последним у меня на листочке красовался Макс Стефич, с которым, наверное, будет сложнее всего. Вместо портрета я нарисовала шарж. От всей души. На картинке он был длинным, нескладным парнем с волосами, завязанными под подбородком, как платочек сельской старушки. И еще две пряди закрывали ему рот. Моя мечта. У этого парня была неприятнейшая привычка на каждый вопрос отвечать еще пятью вопросами. И даже молчание он воспринимает, как попытку продолжить с ним разговор. Пока он не узнает все, что ему нужно и не нужно, но любопытно, по своим делам не отвлечешься. Я боюсь даже представить, как его можно опрашивать на уроках! Как его еще ректор зомби не скормил? Отправить бы его опрашивать особо буйных почивших… В университете стало бы на порядок спокойней. А то уже надоело, что любой смех или просто громкий разговор сразу же вызывал интерес Макса, который что-то недослышал или принял на свой счет. В общем, Макса стукнуть мечтали многие. Уж слишком этот парень любил лезть не в свое дело.

Последний мой подозреваемый особо меня расстраивал, ведь после долгих раздумий и чтения той самой книги, которую я стянула из подвала отдела, оказалось, что сильные демоны вполне способны не только прятать свое свечение. Вполне возможно было скрыть свою сущность так, что даже катализаторы не помогут. Только ритуал на крови. Такого мне точно не светит. Хотела бы я так спрятать свое сияние, но такое под силу непосредственно демону или очень сильному магу. Вот отец такое мог сделать, а мне приходиться светиться. И это подводит меня еще к одной проблеме. Одержимый знает, что я когда-то была такой же. Значит, придется быть вдвойне осторожной. Кроме как втереться в доверие поочередно к каждому из шести магов и выведать, как и где они провели лето, вариантов не оставалось.

С кого начать? Наверное, с Мартина и Тада. Все же с умными парнями я больше привыкла контактировать. С отцовскими сотрудниками часто приходилось общаться на разные темы. Они с радостью рассказывали о новых опытах, а иногда и проговаривались о семье. Именно эти оговорки потом отец и использовал часто. Может, быстрее получится с ними разговориться. Хотя с Мартином мне боязно общаться. Уж слишком он мне ректора напоминает. А к девушкам надо присмотреться. Странные они. Еще и разговоры о жеребцах. Надо у Экзора спросить, что это может значить.

Зевнув, я с опаской посмотрела на смятую постель. Плоский, жесткий матрас сам по себе был мукой, а уж после сегодняшнего сна вообще не было никакого желания снова ложиться в объятия этого орудия пыток. Подушка еще наверняка мокрая от слез. Глубоко вдохнув, я высушила постель одним взмахом палочки. Еще одно движение - и постель нагрета. Теперь быстро проковылять с двумя одеялами на плечах и уснуть. Главное чтобы сон опять не пришел.

Обещали, что не будет тоски, ни в жизнь Раскачали под ногами асфальт - держись И летает голова то вверх, то вниз Это вам не лезгинка, а твист. Вот и бьем мы зеркала сплеча Вот и пьем мы вино, как чай И летает голова то вверх, то вниз Это вам не лезгинка, а твист. Может, этого я ждал всю жизнь Отворись Сим-сим, звезда зажгись! Пусть летает голова то вверх, то вниз Это вам, это вам… Пикник - И летает голова то вверх, то вниз…

Утро началось ближе к обеду, и на себя у меня осталось немного времени. Комнату я убирала уже впопыхах. Книги на столе все равно остались неубранными и укоризненно смотрели на меня гравюрами с оскаленными гарпиями и недовольными алхимиками. Мама бы меня уже застыдила, но времени просто уже не было даже сделать небольшой бутерброд или свежего чаю. Пришлось смочить горло вчерашним, уже остывшим. С учетом того, что на улице еще больше похолодало, жидкость была просто ледяной для меня. Как бы не заболеть.

К Экзору в башню я прибежала не потому, что опаздывала, а из-за жуткого холода. Лужи и грязь подмерзли, и теперь под ногами хрустел тонкий лед, царапая кожу сапожек. Руки я уже давно спрятала в карманы, хотя это и слабо помогало. Завтра надо будет пойти в город и купить что-то более теплое. Все же недооценила я здешний климат и заботливость университета. О моей одежде с мехом, которая обычно висела у меня в шкафу дома, не хотелось думать. Тоска навалится с новой силой, и к профессору я приду не просто раздраженная, а уже откровенно злая.

После горного воздуха и ледяного ветра, даже дверь в класс мне показалась теплой. Хотелось не просто постучать кулачком, а прислониться ладонями и обнять, как родную. Мелькнула предательская мысль попросить у Экзора горячего чаю и место для чтения возле камина. Но нет, не признаюсь, что замерзла. Главное, чтобы зубы не стучали.