Три мудреца в одном тазу

- Ой, хомячок! – обрадовалась Оля, как раз выведшая Рикардо прогуляться.

Хотя гигантскому хомяку этого совсем не хотелось – он только что сожрал десяток капустных кочанов и теперь намеревался поспать. А лучше – еще чего-нибудь поесть, а потом поспать.

- Капитан, Малый Кхагхост лежит восточнее нынешнего курса, - вежливо сообщил Лайан. – Давай-ка я покажу твоему рулевому, как правильно...

- Олька, убери хуймяка!

- Какого? – пискнула Оля.

- Обоих! У меня к хуймякам лютая ненависть!

- Что ж, пойдем, мой дикий собрат... – деловито похлопал Рикардо по толстому боку хумах. – Капитан прогоняет нас... Покоримся же судьбе...

Оля смерила отца испепеляющим взглядом и побежала следом за двумя грызунами – двуногим и четвероногим. Колобков же сердито нахмурился и поковылял в ходовую рубку, к Фабьеву. Однако на полпути замер и прислушался к творящемуся в коридоре.

- Олька! – завопил он. – Если твой хуймяк не прекратит грызть переборку, я его точно!..

- Это не он, папа!!! – возмутилась Оля.

- Прости, капитан, я совершил небольшую непристойность по отношению к твоему судну, - без тени смущения извинился Лайан. – У нас, хумахов, зубы растут всю жизнь, нам необходимо время от времени их стачивать.

- Стачивай в другом месте, хуймяк!

- Как прикажешь, капитан, - поклонился хумах.

Но как только остался один, тут же снова начал грызть переборку.

«Чайка» приблизилась к узкой горловине, перекрывающей выход из бухты. В этом месте залив сужался настолько, что становился лишь чуть шире какой-нибудь реки. Скалы, нависающие над проливом, назывались Клыками – и они действительно на них очень походили. Идеальное место для морского блокпоста.

И впереди уже виднелось семнадцать боевых трирем.

Надо сказать, каждая из них заметно уступала яхте с Земли – всего по двадцати пяти метров в длину. Но если на сорокаметровой «Чайке» обитало всего полтора десятка человек, то на каждой из этих галер – по ста двадцати. Из них девяносто – гребцы (с каждого борта по сорока пяти весел в три ряда), десять – матросская команда и двадцать – солдаты. В обычное время гребцы работали в три вахты, заполняя только один ряд весел, и скорость достигала трех узлов, не больше. В бою же в действие вступали все без исключения, и трирема могла развить пять, а то и шесть узлов. Хотя рядом с пятнадцатью «Чайки» это тоже выглядело не слишком впечатляюще.

На носу каждой триремы стоял факельщик. И как только воздух начал светлеть, а впереди показалось необычное белое судно, они немедленно замахали своими орудиями вверх-вниз, передавая сигналы от корабля к кораблю. Наместник Эскадры, опершийся на фальшборт, пристально следил за приближением врага. А все Наместники Кораблей не менее пристально следили за ним – как только командир махнет рукой, надо начинать атаку.

Теста’лай Гхипра, Наместник Эскадры, колебался. Он привык сражаться с судами Эспелдакаша и Ваннвайга – такими же деревянными галерами, как у него. Немного другого типа, но отличия не играли большой роли. А этот белый корабль выглядел очень странно, и он не знал, чего от него ждать.

Ему сразу стало ясно одно – таранный бой здесь не пройдет. Обычно боевая трирема на полном ходу шла к противнику, стараясь зайти с фланга, и врезалась подводным тараном, ломая вражеские весла. После этого совершался обходной маневр, решающий удар в корму, а затем – абордаж. Но для этого необходимо двигаться быстрее противника. Или, как минимум, с той же скоростью, что и он. Но эта штуковина без единого весла неслась втрое быстрее, чем любая из юберийских галер.

К тому же Гхипра сильно сомневался, что таранный удар нанесет врагу большой вред. Весел нет – что тут ломать? Да и не получится ли, как в той басне про обжору, спутавшего камень с орехом и сломавшего все зубы? Подводный таран юберийских трирем – это всего лишь заостренный деревянный брус, окованный медью. Вдруг от удара сломается именно он, а не борт противника?

Поэтому Наместник Эскадры начал наступление осторожно – при таком численном преимуществе большой надобности в таране и не было. Триремы уже давно построились в боевой порядок – тринадцать судов полумесяцем, промежутки самые минимальные, чтоб только не задевать друг друга веслами. По краям встали две самых крупных и тяжелых триремы, а в центре – флагман. Чуть позади двигались четыре последних суда – резерв для замены потопленных или поврежденных судов основного порядка. Каждый юберийский тактик первым делом заучивает правило – строй нельзя ломать ни в коем случае. Любая брешь может стать гибельной. Особенно в этом случае, когда противостоящее судно всего одно, но зато куда прочнее и быстрее.