Три мудреца в одном тазу

- Тихо ты! – зашипел на нее папа, испуганно обернувшись к чокнутым старикам. – Чтоб и меня в ворону превратили, или крысу какую?! Или вообще статую Командора, как Геныча?! Нафига мне эта ботва?! Не, я уж лучше на одной ножке пока поковыляю, а там посмотрим... Только льду еще подложи, а то этот уже тает. И выпить чего-нибудь дайте... Кстати, насчет выпить – а где Петрович?

Пернатый механик и в самом деле куда-то запропастился.

- Ладно, выпить захочет – прилетит, - пожал плечами Колобков. – Серега, а почему у меня эта ботва в зубе больше не работает?

- Источники энергии слишком слабенькие... – вздохнул сисадмин. – Проработали несколько часов и сдохли...

- Ни хрена нормально сделать не можешь. За что я тебе деньги плачу только, а? Василь Василич, мы когда из этой гребаной бухты выйдем?

- К утру, - спокойно ответил штурман.

- Тогда я на боковую. Вторые сутки не сплю. Светулик, захомутай мне эту культяпку получше, лады?

В отличие от остальных, Фабьев превосходно выспался за день, поэтому теперь чувствовал себя свежим и бодрым. И очень счастливым – наконец-то якорь поднят, снова в открытое море! А он уже, грешным делом, начал опасаться, что капитан задумал в этой Юберии поселиться – вон какой бизнес закрутил...

А на оставленной за кормой пристани один из трупов вдруг зашевелился. Шуа’лай Стаза медленно поднялся на ноги, ощупал окровавленный затылок и презрительно хмыкнул – удар, нанесенный чертовкой, всего лишь временно оглушил старого колдуна. Он задумчиво посмотрел вслед уходящей «Чайке», прислушался к шуму в городе и начал торопливо снимать сандалии. Много лет назад он позаботился о том, чтобы под рукой всегда был канал экстренного отхода.

- Триремы... – пробормотал он, медленно растворяясь в воздухе.

Протяженность бухты Наранно немногим больше двухсот километров – на полном ходу «Чайка» могла пересечь это расстояние часов за семь. Но Фабьев шел на половинном – как уже упоминалось, залив Кармелия и днем представляет настоящее испытание для любого навигатора, а ночью в нем вообще прекращается всякое судоходство. В темное время суток все юберийские суда становятся на якорь или вообще вытаскиваются на берег. Специально для этого у каждой галеры имеется фальшкиль, предохраняющий киль от повреждений на суше.

В воздухе начал поблескивать тепорий – наступало утро. На палубу, весело похрюкивая, вышел Колобков со шваброй под мышкой. Следом чеканил шаг Валера и тащился унылый Чертанов – он не выспался. Причина этого уже сидела на фальшборте с зеркальцем и пилочкой для ногтей – только полировала она не ногти, а рога.

- Ух, Геныч, ты всю ночь, что ли, тут простоял? – сочувственно осведомился Колобков.

Гена не ответил. Он окончательно окаменел.

- Кобздец... – грустно опустил голову Валера. – Шеф, может это... похоронить его?..

- А может, он еще живой? – с надеждой постучал по щеке бывшего телохранителя Колобков. – Валерыч, оттащи его пока куда-нибудь... ну, в каюту, например. Я сейчас пожру и сяду нашим ветеранам колдунского фронта на шею – пусть расколдовывают, мать их за ногу!

Валера с превеликим трудом поволок бывшего напарника к каютам. От пяток Гены на палубе остались глубокие царапины. Нести приходилось очень осторожно – Валера опасался, что отломит корешу руку или ногу.

- Серега, ну ты того – подопри меня, что ли, видишь же, мне с одной лапой неудобно! – возмутился Колобков, кое-как ковыляя на швабре к фальшборту. – Не, точно нужно еще попугая и шапку треугольную! Зинка всю ночь ревела, дура!

- Куда плывем, капитан? – неожиданно окликнули его откуда-то снизу.

Колобков очень медленно опустил глаза – голос звучал ужасно знакомо. Он посмотрел на говорящего... и едва удержался от вопля.

- Ты?! – возопил одноногий бизнесмен. – Ты?! Гребаный хуймяк, ты же в городе остался! Ты откуда тут взялся?!

Рядом с ним действительно стоял Лайан Кграшан, хумах из Малого Кхагхоста. Выглядел он совершенно невозмутимо, явно считая, что его пребывание здесь – нечто само собой разумеющееся.

- Когда подадут завтрак, капитан? – осведомился он.

- Завтрак?!! – взревел Колобков. – Завтрак тебе, хуймяк?! Ты откуда тут взялся, спрашиваю?! Я же сказал, что не возьму!..

- Свод Тарэшатт учит нас соглашаться с другими, но, тем не менее, делать все по своему, - добродушно продемонстрировал резцы хумах. – Я спрятался в твоем трюме, капитан.

- По-моему, Гешка с Вадиком тоже живут по этому своду... – вздохнул Колобков. – Олька! Олька, ком цу мир! У нас тут заяц – как раз по твоей части!