Лэйни Тейлор: Дочь тумана и костей

— Ты о чём?

— О чем? Да ты сейчас чуть не разделась перед ним.

— Да ради бога, я даже не собиралась ничего подобного делать.

— Ну, как скажешь. А что там про тату над твоим сердцем?

— Ты только что видела собственными глазами. Там ничего нет. — Она не видела причин рассказывать, что там и впрямь когда-то было кое-что. Кару предпочла притворится, что никогда бы не повела себя, как последняя критинка. К тому же объяснить, как она избавилась от этой татушки — так это, вообще, не вариант.

— Вот и ладушки. Последнее что тебе нужно, так это имя этой сволочи на своем теле. А как он себя ведет, ты можешь в это поверить?! Он что думает, если будет болтать своими причиндалами у тебя перед носом, как игрушкой перед котом, то ты сразу кинешься за ним?

— А то, именно так он и думает, — сказала Кару. — У него извращенное понятие о романтике.

— Стоит только намекнуть Фиале, что он преследует тебя, и она тут же вышвырнет его отсюда пинком под зад.

В ответ Кару лишь отрицательно покачала головой. Она уже думала об этом. Можно найти куда лучший способ, чтобы выкинуть Каза из класса и из своей жизни. В её распоряжении были средства, большинству людей не доступные. Она обязательно придумает что-нибудь.

— Хотя на эскизе этот парень не так ужасен, — Сусанна подошла к зеркалу и откинула со лбы несколько прядей волос. — Надо отдать ему должное.

— Ага, жалко только, что он такой клинический болван.

— И не говори, редкостный тупица, — согласилась Сусанна.

— Просто пустоголовая кукла, которая умеет ходить и разговаривать.

— Точно, резиновая! — Сусанна рассмеялась. — Только мужского пола.

В голову Кару пришла какая-то пакостная мыслишка и она ухмыльнулась.

— Ты чего? — спросила Сусанна, заметив выражение её лица.

— Ничего. Нам лучше вернуться обратно.

— Уверена? Ты же не обязана.

Кару кивнула.

— Я в порядке, не заморачивайся.

Каз извлек максимум удовольствия из своей милой маленькой выходки. А теперь настал её черед. Возвращаясь в студию, Кару дотронулась до ожерелья на её шее — несколько ниток африканского бисера всех цветов. По крайней мере, оно выглядело как обычное африканское украшение. На самом деле это было нечто большее. Не особо выдающееся, но достаточное для того, что задумала Кару.

В оставшееся время Profesorka Фиала попросила Каза принять расслабленную позу. Он тут же расположился на кушетке, разлегшись при этом если не похотливо, то довольно откровенно, наклонив колени чуть больше необходимого и томно улыбаясь. На этот раз никто не посмеивался, но Кару ощущала, как накалилась царящая вокруг атмосфера, и, казалось, нескольким девушкам (и, как минимум, одному парню) в классе, нужно было охладиться. Сама же она была спокойна. И на этот раз, когда Каз уставился на нее полуприкрытыми ленивыми глазами, она холодно встретила его взгляд.

Она старательно приступила к работе. Ей подумалось, что в этом есть своего рода закономерность: их отношения начались с рисования, им и закончатся.

Впервые она увидела Каза в баре под названием "Усач". Он сидел в двух столиках от неё. У него были усы, которые он подкручивал вверх, как это делают злодеи. В свете теперешних событий этот факт казался предостережением. Но тогда у всех в баре были усы — не зря ведь он носил такое название. На самой Кару была надета маска Фу Манчу из торгового автомата. В ту ночь она заложила, как закладкой, его и своими усами свой альбом, под номером девяносто, и впоследствии легко могла найти страницу начала их с Казом отношений.

Он пил пиво со своими дружбанами, а Кару как завороженная, не в силах отвести взгляда, сидела и рисовала его. Она всё время рисовала — не только Бримстоуна или других существ из своей тайной жизни, но и обычных людей, с которыми пересекалась в этом мире. Сокольничих и уличных музыкантов, ортодоксальных священников с этими их бородами до самого пуза. А иногда и красивого парня.

Как правило на неё не обращали внимания, ни один из выбранных ею субъектов даже не подозревал что вот-вот окажется на страницах её альбома. Но на этот раз красивый парень перехватил её взгляд, и в следующую секунду он уже стоял около нее, улыбаясь под этими фальшивыми усами. И понеслась! Как ему польстило, что она нарисовала его! Он показал эскиз своим друзьям, взяв её за руку и приглашая присоединиться к ним, и продолжая держать её за руку, когда уже сидели все за одним столиком, переплетя свои пальцы с её. Это было началом её поклонения красоте Каза. А он упивался этим. Вот так, более или менее, можно было описать их отношения: она — боготворила его, а он — благосклонно принимал это.