Виктория Мариновская - Над уровнем неба

Он почувствовал, что чем ближе девушка подходила к проезжей части, неловко перепрыгивая через многочисленные лужицы, тем сильнее росло и крепло беспокойство, которое еще утром тревожно царапало его сознание.

До того как она должна была попасть под автомобиль оставалось пятнадцать секунд. И неожиданно для него произошло то, что не должно было произойти. Просто не могло произойти.

Эта маленькая худенькая фигурка, торопливо бежавшая навстречу своей гибели, невозможным образом, ломала обязательный и абсолютно верный алгоритм его существования, вселяя в его размеренно упорядоченное существование хаос.

Он запаниковал, отчаянно борясь сам с собой, не зная как поступить. Разрываясь между тем, что он должен был сделать, и тем, что он хотел сделать. Никогда время не бежало с такой скоростью, неумолимо приближая неизбежный конец. В эти же секунды в глубине его сознания крепла уверенность в том, что нельзя было дать произойти тому, что случиться. И от этого противоречия раздирающего его сознание надвое, казалось, что он сходит с ума.

Пять секунд…

«Да оглянись ты! – с удивлением от неожиданно взявшейся на нее досады, подумал он про себя – Давай же, взгляни налево!».

Девушка и не подумала посмотреть на другой край улицы, откуда на огромной скорости на нее несся автомобиль.

Он с неподдельным ужасом наблюдал, как она торопливо двигалась навстречу неумолимой гибели.

События молниеносно разворачивались, неумолимо приближая страшный финал.

Три секунды…

«Назад!» – он мысленно приказал ей вернуться, но девушка, конечно же не услышала его безмолвный зов и сделала первый шаг на дорогу.

«В конце концов, какая ему разница – она, или вон тот ребенок с забавной ушастой бейсболкой, или эта старушка, в полиэтиленовом дождевике, или еще кто-то из шести с лишним миллиардов человек, живущих и умирающих на этой земле?»

Одна секунда… Он краем глаза взглянул на одетого в белое мужчину, с ласковой улыбкой подходящего к ней и протягивающего свою руку.

Но разница была. Ему было просто необходимо еще раз услышать эту странную опьяняющую своей красотой мелодию, почувствовать сладковато-горький аромат ее волос. И пусть для этого ему придется нарушить все правила и законы.

Светлана уже шагнула на проезжую часть, когда почувствовала, как кто-то сильным рывком дернул ее за куртку назад к обочине. В это же мгновением там, где девушка только стояла, пролетел темно-вишневый «Мерседес», окатив ее и ее спасителя порядочной порцией грязной воды.

-Зачем же бежать сломя голову?! – раздраженно запыхтел неизвестный у нее за спиной. И не дожидаясь разрешения, схватив ее за локоть, перенес на другую сторону дороги.

Светлана даже не стала сопротивляться, находясь в легком шоке от прошедшего.

-Тебя родители, не учили смотреть по сторонам, когда дорогу переходишь?! - взволнованный голос шелестел прямо над ее ухом.

-Вообще-то я шла по пешеходному переходу! – огрызнулась в свое оправдание девушка. Разговаривать с собеседником, которого не видишь, не очень-то удобно, поэтому она попыталась повернуться и рассмотреть своего спасителя.

-Знаешь, в одном американском штате стоит дорожный знак – «Здесь погиб Джон Смит. Он был прав!»… – Все тот же бархатистый баритон недовольно звенел за ее спиной - Хочешь, что бы и твое имя красовалось на подобной табличке?

-Очень смешно! – тщетно силясь отцепиться от чужих рук, резко дернулась Светлана. Послышался треск разрываемой материи. - Да отпустите же меня! Вы мне куртку порвали!

-Не отпущу!

-Немедленно! – с тихой угрозой прошипела девушка, уже порядком устав вырываться.

Неизвестный что-то буркнул себе под нос, но хватку ослабил.

-Она еще и ругается! - он изумленно воззрился на Светлану. – Я тебе вообще-то жизнь спас!

Тут, наконец, она его рассмотрела. Ее спасителю едва ли было больше двадцати лет. Темные глаза цвета горького шоколада с какой-то безнадежностью и удивлением взирали на нее из-под густой мальчишечьей челки. Безумно красивое лицо, было усталым. Мутные капли воды стекали с его волос, находя свое пристанище на очевидно еще недавно сухом костюме, изумительно элегантно подчеркивающем стройную атлетическую фигуру парня. Черные пиджак и рубашка, черные брюки – его словно углем нарисовали на сером картоне окружающего дождя.

Он грустно оглядел свою одежду, Светланины насквозь мокрые джинсы и куртку, вздохнул и коротко бросил: