Виктория Мариновская: Над уровнем неба

Мелодия стала резкой, отрывистой, и еще более нескладной…

Он наклонился к лицу мужчины, судорожно сжимавшего окровавленными пальцами руль. Вглядываясь в пока еще живые глаза, он видел страх и боль. Протянув к его сердцу свою руку, на ладони которой играли языки черного пламени, навсегда прекратил земные страдания этого человека.

Ему нужно было сегодня посетить еще троих – старую женщину, больную раком легких, пятидесятилетнего мужчину, с ишемией сердца и молодую девушку, оказавшуюся в неудачное время, в неудачном месте. Казалось бы - ни чего нового и интересного. Но почему-то в нем поселилось смутное беспокойство, которое усиливалось с каждой минутой. Это заставляло его нервничать.

Однако все шло как обычно. С первой было покончено довольно быстро. Его услуги понадобились в этом, как впрочем, и во втором случае.

На сегодня оставалась лишь последняя.

Газетный киоск, судя по кривой надписи на обрывке тетрадного листка, небрежно приклеенного к стеклу, был закрыт на тридцатиминутный перерыв. Он небрежно прислонился к киоску. Голубая краска на алюминиевых жалюзи местами потрескалась, паутинкой покрывая всю поверхность, и оставляла на его насквозь промокшем пиджаке небольшие синие чешуйки.

Здесь, на юго-востоке Москвы, шел дождь, но нескончаемые потоки воды, которые небо щедро проливало на суетливо-хаотичную улицу, не мешали ему терпеливо вглядываться на противоположную сторону дороги. Он ждал, когда она выйдет из метро под дождь, когда попытается перешагнуть через разлившуюся возле выхода из перехода лужу. И, конечно же, не сможет удержаться, и, оступившись, макнет левый кроссовок в лужу. Через треснутую подошву которого моментально просочится вода, и нога при каждом движении будет неприятно хлюпать.

Постояв минут пятнадцать возле выхода, девушка поймет, что дождь прекращаться не собирается, и ей все равно придется выходить под металлическое небо, окатывающее улицу ледяным душем. Она накинет капюшон от куртки и выбежит на улицу.

До ближайшего укрытия было метров двадцать — ей надо было лишь перейти дорогу, и спасительный козырек автобусной остановки защитил бы от холодных потоков воды низвергавшихся с равнодушного городского неба.

Он прислушался к себе — все вокруг было как обычно. Город со своими вечно куда-то спешащими жителями, дома и автомобили — все было неизменным, привычно-обыденным. И вместе с тем не таким...

Золотистая фигура, как всегда, парила неподалеку. Похоже в этот раз – не напрасно. И его услуги в качестве провожатого не понадобятся.

Девочка была обычная, ни чем примечательная. Просто гораздо более хрупкая, чем ее сверстницы. Гораздо более беззащитная, чем любая восемнадцатилетняя девица. Бледное лицо, с удивленно распахнутыми серо-голубыми глазами, в которых отражалась блеклая картина окружавшего дождя, темные, слегка отблескивающие медным волосы, давно уже ставшие любимыми для любого жителя мегаполиса джинсы, серая курточка — ничего особенного. Обычный подросток. Вот только невезучая до безобразия. Перед ним в одно мгновение пролетела ее жизнь, опять же ни чем примечательным не отличавшаяся — тихий послушный ребенок, избегавший всяческих шумных игр и сборищ, скромная ученица, не блещущая дипломами и медалями, не участвующая в олимпиадах ни по математике, ни по биологии, и конечно не лидер класса. Ученица лицея. Родители обычные, вполне интеллигентные, но в разводе. А вот последнее обстоятельство, похоже, немало ее огорчало, окрашивая и так не особенно яркую жизнь в серый цвет.

Но его не волновала ее судьба. Вернее не должна была волновать. Только отчего-то возникло неосознанное желание защитить эту странную хрупкую девчонку.

Пора...

И тут он услышал. Это необъяснимо прекрасно манящее звучание выплывало из нестройной какофонии звуков – резких, мягких, сочных, сплетающихся в невообразимые мелодии. Мелодии неповторимые по своей одновременной простоте и сложности, в конечном итоге составляли одно целое. Неповторимо великолепное единое целое... Такое окутывающее, манящее...

- Étonnamment [1] Étonnamment! — изумительно! - Пер. с французского. ! - потрясенно пробормотал он про себя.

Он быстро отошел от киоска, резко приблизившись к асфальтированной тропинке, по которой через мгновение, она должна была пройти. И ощутил недоступное для простого смертного, легкое колебание воздуха, сладковато-горький, едва различимый даже с его острым обонянием, аромат ее влажных от дождя волос, увидел серые глаза.