Вероника Сейнт - Гамельнский Крысолов

-Ладно. Извини, Белоснежка, я попробую снова немного позже, - выдохнул Гадатель и снова обратился к Густавссону: - Покажите мне все, что у вас есть по первым двум делам.

-Во-первых: прочитать всю собранную информацию займет у Вас явно не одну ночь, мистер МакИвори, - начал Густавссон. - А, во-вторых, вы здесь для того, что бы консультировать, а не расследовать.

-Я должен понимать, что происходило в других клубах. Это может дать мне какие-то новые ниточки, ведущие к Джеку, - покачал головой Виктор. - Назовите мне хотя бы места.

-Места. Ладно, - произнес Густавссон. - Я расскажу Вам, что мы знаем, но только в какой-нибудь неформальной обстановке. Вы, мистер МакИвори, меня слишком раздражаете, что бы я снова заговорил с Вами, будучи трезвым.

-Ну, от алкоголя я едва ли откажусь... - Виктор кивнул и повернулся к Иерониму. - Надеюсь, я смогу забрать тебя отсюда завтра. Думай об этом, как о коротком наказании за то, что ослушался и все равно стал меня искать, - после этих слов он отвернулся, чтобы не видеть больше Иеронима, дождался, пока Густавссон выпустит его из комнаты, и поспешил на улицу, не дожидаясь детектива. Заранее готовясь к неприятным ощущениям, Гадатель все же надеялся, что холодный воздух его взбодрит и разбудит, хотя бы ненадолго.

Густавссон привел Виктора в небольшой, полупустой бар. Было удивительно тихо, как будто все были напряжены или переживали какое-то горе, и в зале царила весьма неприятная атмосфера.

Однако, Гадатель, несмотря на витавшую в воздухе напряженность, не без удовольствия вздохнул полной грудью. Курить в этом баре было запрещено, так что единственное, что могло его потревожить из запахов, так это аромат разлитого алкоголя, настолько хорошо впитавшегося в деревянные полы, что едва ли его теперь можно было чем-то уничтожить.

-Этому глёгг, - Густавссон кивнул на Виктора, обращаясь к бармену. - Мне как обычно.

-Я и сам могу выбрать, что мне пить, - фыркнул Виктор.

-Вы больны, мистер МакИвори, а наша беседа будет долгой. Пусть алкоголь принесет Вам хоть какую-то пользу.

Густавссон провел его к одному из угловых столиков - табуретки оказались неудобными, а стол был исписан разными высказываниями на шведском и английском, зачастую нецензурными или наоборот, просто лозунгами местных футбольных и хоккейных команд. Виктор буквально на пару секунд прикрыл глаза, прислушиваясь к шепоту этого места и едва сдержал улыбку от тут же накативших приятных ощущений: легкости в голове, восторга, радости и того чувства уюта и спокойствия, что появляется, когда обнимаешь близкого друга. Тряхнув головой, Гадатель снова открыл глаза и уставился на столешницу, опять принявшись читать надписи.

Выпивку принесли почти сразу, и Виктор, подчиняясь выработанным за последние два года привычкам, сначала попытался согреть дыхание, горло и легкие, поднеся чашку с глёггом близко-близко к лицу и вдохнув его аромат, и только потом сделал несколько глотков, обжигая губы и горло и почти не обращая на это внимание. Глёгг оказался кислым, со сладковатым привкусом меда, корицы и чего-то еще.

-Это фирменный рецепт женушки Марка, - пояснил Густавссон. - Всегда, когда я чувствую приближение простуды, я иду сюда и выпиваю чашку глёгга.

-Даже во время работы? - Виктор вскинул брови и тут же отвел взгляд, рассматривая содержимое своей чашки. Цвет был почти неразличим в полумраке, поэтому Виктор заворожено следил за танцем случайно попавших ему в чашку листиков и ягод.

Густавссон сделал несколько больших глотков пива из своей кружки, опустошив ее наполовину, вытер свои пышные черные усы от пены и уставился на Гадателя.

-Что Вы можете сказать о нашем городе, мистер МакИвори? - наконец, соизволил заговорить детектив. Виктор откинулся назад, упираясь спиной в стену:

-Здесь немного... тихо для меня.

-Мне кажется, скоро здесь станет совсем тихо, - Густавссон опустил взгляд. Он рассматривал свои руки, или деревяшки, из которых был сколочен стол, и бормотал: - Люди уезжают отсюда, бегут, словно крысы с тонущего корабля. Все боятся, что их дети пойдут куда-нибудь повеселиться и погибнут. Мы не вводили комендантский час, но родители и сами не выпускают своих чад из дома, держат их под замком, боясь потерять. Как только темнота наступает - улицы пустеют, только полицейские патрули изредка проезжают по ним.

-Люди знают, что случилось?

-Конечно, они знают, - раздраженно отозвался Густавссон. - Слишком много людей погибло за эти несколько месяцев. Мы валим все на какую-то организацию, которая травит молодежь газом, притягиваем версии за уши, но ведь никто не может поймать тех, кого не существует на самом деле.