Джон Толкин - Две башни

Когда это случается с деревьями, оказывается, что у некоторых плохие сердца. Сердцевина здесь ни при чем, я не это имею в виду. О, я знавал несколько славных старых ив в нижнем течении Энтовой Купели, они были сплошь в дуплах, разваливались на куски, но были тихи и ласковы, как юный лист. А есть деревья, в долинах, у подножия гор, они громогласны, как колокол, но насквозь испорчены. И так теперь бывает все чаще. Так что здесь появилось много опасных мест, а есть и совсем черные пятна...

– Как Лихолесье на севере? – спросил Мерри.

– Вот, вот, что-то вроде этого, но гораздо хуже. Я знаю, что север затемнен, а на этой земле есть такие глубокие долины, где тьма никогда и не поднималась, и где деревья еще старше меня. Что ж, мы делаем, что можем. Не пускаем безрассудных путников, воспитываем, учим, расчищаем.

Мы, старые энты – пастыри деревьев. Нас теперь немного осталось. Говорят, что со временем овцы становятся похожи на пастухов, а пастухи – на овец, это, конечно не сразу, а потом – овцы – они не долговечны. У деревьев и у энтов все быстрее и ближе, они вместе идут сквозь века. Энты кое в чем похожи на эльфов: они меньше заняты собой, чем люди и лучше проникают в суть вещей. И в то же время, энты похожи и на людей: меняются быстрее, чем эльфы и быстрее приспосабливаются, можно сказать. И энты лучше, чем те и другие, потому что они весьма последовательны и дольше размышляют над тем, что происходит.

Некоторые из моей семьи теперь стали совсем как деревья, и нужно что-нибудь из ряда вон выходящее, чтобы пробудить их. Они теперь едва шепчут... Зато некоторые из моих воспитанников очень подвижны и многие могут говорить со мной. Конечно, начали все эльфы. Это они пробуждали деревья и учили их древесному языку. Первые эльфы всегда хотели со всеми говорить. А потом пришла Великая Тьма, и они ушли за море, улетели в дальние долины, и сложили песни о днях, которые никогда не вернуться. Никогда... Эх, эх, эх, в былое время был один лес отсюда и до Лунных Гор, все это называлось Восточным Краем. То были просторные дни! Бывало, я мог идти и петь весь день, и не слышать ничего кроме эха в холмистых ущельях. Здешние леса похожи на леса Кветлориэна, только гуще, сильнее, моложе. А аромат! Бывало я целыми неделями дышал – и больше ничего не делал.

Фангорн замолчал, бесшумно шагая на своих огромных ногах. Затем он опять захмыкал, хмыканье перешло в бормотанье. Хоббиты не сразу поняли, что старый энт поет какую-то древнюю песню...

Потом их спутник замолчал, и шел дальше в полной тишине. Во всем лесу не было ни звука.

День шел на убыль, и сумерки окутывали стволы деревьев. Наконец, хоббиты увидели вздымающиеся перед ними неясные темные тени, они пришли к подножию гор. Навстречу, со склонов холма, каскадами сбегал поток – юная Энтова Купель. На правом берегу виднелся длинный склон, одетый травой, в сумерках казавшейся серой. Деревья там не росли, склон был открыт небу, звезды сияли в небесных озерах, окруженных берегами облаков.

Фангорн направился вверх по склону, немного замедляя шаг. Внезапно хоббиты увидели впереди широкий вход. Два больших дерева стояли по сторонам, как живые столбы ворот, но сами ворота образовывали только их переплетенные ветви, поднявшиеся при их приближении. То были вечно-зеленые деревья, листья у них были гладкими и темными, и таинственно мерцали в полумраке. За ними открывалось широкое ровное пространство, как будто в склоне холма вырезали пол большого зала. По обе стороны на высоту более пятидесяти футов поднимались стены, и вдоль каждой стены стояли деревья, высота которых возрастала по мере продвижения внутрь. Дальний конец зала замыкала отвесная скала, но у подножия была неглубокая ниша со сводчатым потолком – единственной крышей этого зала, если не считать ветвей, которые внутри покрывали всю землю, оставляя лишь широкую открытую тропу в середине. Маленький поток падал сверху и разбивался, звеня, на серебряные брызги, образуя возле ниши нечто вроде чудесного занавеса. Вода собиралась в каменный бассейн между деревьями, и бежала оттуда вдоль тропы, чтобы присоединиться к Энтовой Купели в ее странствиях по лесу.

– Хм! Вот мы и тут! – сказал Фангорн, нарушая долгое молчание. – Мы прошли примерно семьдесят тысяч энтовых шагов, а сколько это будет по вашему – не знаю. Как бы то ни было, мы теперь у подножия Последней Горы. Мне здесь нравиться. Мы останемся тут на ночь.

Он опустил их на траву между деревьями, и они пошли за ним к большой арке. Хоббиты заметили теперь, что колени энта не гнулись при ходьбе, но ноги шагали широко, причем прежде всего в землю впивались пальцы ног, очень большие и широкие.