Лиланд Модезитт - Инженер магии

— Сейчас на Отшельничьем нет великих магов погоды. Таких, каким был Креслин.

Худощавый человек в белом качает головой:

— Был ли он и вправду настолько могуч, как о том толкуют? Говорят, будто ему удалось потопить весь хаморианский флот.

— Это произошло еще до того, как он вошел в полную силу, — резким тоном замечает сидящий в первом ряду грузный мужчина. — В старых историях, особливо касающихся погоды, можно найти много поучительного.

— Да ладно тебе томить юнца, — слышится каркающий голос. — Просто возьми да расскажи.

— Ты и рассказывай, Фиднер.

— Ладно, — ворчит тощий высохший чародей по имени Фиднер. — Так вот, юный Мастер магии, все очень просто и вместе с тем весьма сложно. Триста лет назад в Совет входили и Черные. Конечно, их было немного, и Белые посматривали на них сверху вниз, тем паче что магия гармонии более сложна и обладает куда меньшей направленной мощью, нежели магия хаоса. Во всяком случае, так считали до тех пор, пока с Крыши Мира не сошел Креслин.

— Так он — не выдумка?

— Какие уж тут выдумки! Он был самым настоящим. Таким настоящим, что сумел превратить Белую волшебницу, чуть ли не равную ему по силе, в мастера гармонии. Таким настоящим, что сумел разметать и потопить десятки высланных против него судов, превратить Кифриен в жаркую пустыню, северный Спидлар — в снежную тундру, а бесплодный Отшельничий остров — в цветущий сад.

— Байки да побасенки, — презрительно морщится юноша. — Пустые россказни!

С его пальцев срывается стрела пламени. Не просто алый, пронизанный белизной язычок, а настоящий огненный клинок, отсекающий кусок от одной из окаймляющих палату гранитных колонн.

— Россказни-то россказни, но не совсем пустые. Ты и сам находишься здесь именно потому, что в те времена мир посетил Креслин.

— Как это? Растолкуй, — требует стройный юноша с лучистыми, как солнце, глазами и белыми волосами.

— Равновесие вполне реально. Да, да, реально, и игнорировать этот факт опасно. Злосчастный Дженред не верил в Равновесие, за что всем нам пришлось поплатиться. Во времена Креслина хаос господствовал, и равновесию пришлось найти точку сосредоточения. Благодаря манипуляциям Черных такой точкой стал Креслин, которого воспитали и подготовили за пределами Фэрхэвена.

— В Западном Оплоте? Ну уж это и вовсе не поддается проверке.

— Поддается, не поддается, но тебе, Джеслек, следует иметь это в виду. Креслин, изначально посвященный гармонии, был вдобавок обучен как старший страж Западного Оплота, что в те времена значило очень и очень много. Еще не осознав в полной мере свои способности, он в одиночку истребил целую разбойничью шайку и отряд стражи Белой дороги. Да и пел этот малый чуть ли не так же, как легендарный Верлинн.

— Все это занятно, но при чем тут я?

— При том, что это выручало его, когда не хватало магии. Тебе не мешало бы научиться чему-то подобному, — звучит хриплый старческий голос.

— Была бы нужда! — усмехается юноша. — Даже Черным Кифриена не под силу меня остановить.

— Это правда, но им далеко до Черных с Отшельничьего.

Последние слова повисают в воздухе — воцаряется тишина.

— Кто это сказал?

Вопрос остается без ответа. Собравшиеся расходятся. Джеслек, покинув палату, идет по светящимся белизной улицам Фэрхэвена к центру старого города.

Рослый мужчина привязывает лошадь и запирает тормоз на двухместной повозке. Четверо путников поднимаются по пологому склону.

Отглаженная временем мостовая из черного камня тянется к полудюжине строений, сложенных из того же материала и крытых темной черепицей. Даже оконные рамы сработаны из черного дерева, а упругая, невысокая и густая трава на газонах — насыщенного темно-зеленого цвета.

Четверо спутников медленно бредут мимо обнесенного низкой каменной оградой пышного газона с синими и серебристыми цветами, шелестящими на прохладном осеннем ветру, а над их головами по сине-зеленому небу плавно скользят на запад белые облака.

— Куда мы идем? — спрашивает молоденькая девушка.

— К тому черному дому, — отвечает Оран.

— Здесь все дома черные, — фыркает девушка.

— Кадара... — укоряет ее кузнец.

— А что, разве я не права? Тут все чернее черного.

Доррин переводит взгляд с девушки, дерзнувшей озвучить его собственные мысли, на отца и спрашивает:

— А откуда взялось такое название — Академия?

Он-то знает ответ, но надеется отвлечь Орана и Хегла вопросом, чтобы те не бранили Кадару.