Лиланд Модезитт - Инженер магии

— А я думал, ты прочла все это еще давно, когда переписывала вместе с Петрой, — отзывается Доррин, с трудом отводя взгляд от ее обнаженных плеч.

— Тогда я прочла только ту часть, которую переписывала сама. К тому же у меня совершенно не было времени подумать о прочитанном.

Он ныряет под одеяло и только сейчас по-настоящему понимает, насколько он утомлен.

— Устал?

— Делал корпуса для тяжелых ракет.

— Когда ты выведешь «Черный Молот» в море?

— Думаю, завтра-послезавтра. Но в любом случае не раньше, чем мы увидим Белых. Нет смысла тратить попусту ни время, ни уголь.

— Доррин...

Юноша оборачивается.

— Обними меня... пожалуйста. — Лидрал скользит в его объятия, и его руки ощущают ее нежную кожу.

— Ты думаешь... что это разумно? Не рано? Я хочу сказать... — он отчаянно желает ее, однако боится, как бы сближение не пробудило вновь страшные воспоминания.

— Какое там «рано»... скорее, поздно, — ее ладони гладят его мокрые волосы, губы ласкают щеки, убирая слезы. Его руки гладят ее спину и скользят по гладкой коже бедер...

Лампа мигает на слабом ветру, шевелящем верхний листок рукописи в оставшейся незакрытой шкатулке.

— Мне недоставало тебя, — шепчет она. — Обними меня снова...

Он сжимает Лидрал в объятиях, вдыхая запах тонких, шелковистых волос и касаясь губами ее щеки.

Остановив фургон у причала напротив «Черного Алмаза», Доррин спрыгивает на землю и, подложив тормозные башмаки под железные ободья колес, откидывает борт. Внутри находится грубая клеть с дюжиной тяжелых ракет, способных — как, во всяком случае, полагает Доррин — пробивать борта кораблей.

— Еще ракеты? — спрашивает Кил, подходя к фургону.

— Да, тяжелые.

— На горизонте парус! — сообщает Тирел.

— Выяснили, чей?

— Пока нет.

Доррин потирает лоб — одна мысль об использовании проклятых ракет вызывает у него головную боль.

— Ладно. Разожги топку. Большого жара не надо, только чтобы поддерживать пар.

— Яррл придет? — спрашивает Тирел.

— Нет. Если со мной, неровен час, случится неладное, должен остаться хоть кто-то, способный построить еще один корабль.

— Разумно, — хмуро кивает капитан «Черного Молота». — Но, надеюсь, ты не планируешь поражение?

— Упаси Тьма!

Заслышав цокот копыт, Доррин поднимает голову и видит Лидрал, скачущую к причалу верхом и держа в поводу Баслу. Конь оседлан, черный посох вставлен в держатель.

— Ты нужен Рилле! — обращается она к Доррину.

Недоумевающий Кил пытается возражать, но Доррин уже понял, в чем дело:

— Кадара?

Лидрал кивает. Доррин торопливо отдает последние распоряжения:

— Тирел, если окажется, что это Белый флот, то как только он окажется в десяти кай от берега, давай гудок. Верхом на Басле я вернусь быстро. Кил, ты знаешь, как нацеливать ракеты. Я на тебя рассчитываю.

Последние слова он произносит, уже сидя в седле.

Коновязи у маленького домика нет, и Доррин привязывает Баслу к перилам по левую сторону крыльца.

На тесной кухне Мерга хлопочет у плиты, на которой в двух больших кастрюлях булькает вода. На столе стоит кувшин с настоем звездочника.

— Мерга, можешь растереть это как можно мельче и равномерно размешать? — спрашивает Доррин, наливая настой в чашку.

— Да, мастер Доррин.

Лидрал бежит в спальню, откуда доносятся приглушенные стоны Кадары. Доррин входит следом.

Рилла поднимает голову.

— Я сейчас вернусь, милая, — обращается целительница к Кадаре, одновременно подавая знак Лидрал. Та садится возле роженицы.

— Я с тобой, с тобой... — ласково говорит Кадаре Лидрал. Поманив Доррина за собой, целительница выходит в коридор и, плотно закрыв дверь, говорит:

— Я должна тебе сразу сказать... Ребенок очень крупный, а пуповина не крепкая.

— Ты хочешь, чтобы я посмотрел, что можно сделать?

— Нет, я послала за тобой, чтобы дать тебе возможность полюбоваться этим зрелищем! — раздраженно отвечает Рилла.

Доррин бочком протискивается в дверь и подходит к кровати.

— ...Брид... ты?

— Это я, Доррин. Я хочу помочь.

Легонько коснувшись пальцами напряженного живота, он дожидается очередных схваток.

— Доррин... больно... хуже, чем в Клете... Тьма, как больно!

Понимая, что Рилла права, он утирает лоб рукавом, жалея о том, что рядом нет его матушки. Но сожалениями делу не поможешь: ему приходится сосредоточиться на ребенке и попытке расширить канал, которым должен пройти плод.

Лидрал выходит в коридор, а Доррин неуклюже вытирает лоб о плечо: руки его на животе роженицы, все мысли — только о том, как помочь младенцу увидеть свет.