Лиланд Модезитт - Смерть Хаоса

Поскольку мы с ним остались в меньшинстве, я воздержался от комментариев.

Переместившись в седле, я с надеждой подумал о том, что день останется прохладным, и вытащил посох из держателя. Мне нечасто доводилось упражняться с посохом, сидя верхом. Если я и тренировался, то в основном пешим, и было бы глупо упустить такую возможность.

Спустя некоторое время я вернул посох на место и, почувствовав на себе пристальный взгляд Фрейды, поднял брови.

– Неплохо, – пробормотала она. – Но, думаю, рыжей стервы тебе не одолеть.

Я чуть не поперхнулся.

– Что за рыжая стерва?

– Ученица серого мага. Субкомандующая заставила меня провести с ней учебный бой… это было три дня назад, а у меня и сейчас все ребра трещат.

– А ты, вроде бы, тоже сразился с ней не далее как вчера, – промолвила Елена, и это был не совсем вопрос.

– Было дело. Битва закончилась вничью.

– А мне показалось, будто у нее появилось несколько свежих синяков.

– У Тамры? Синяки? – Я покачал головой.

Елена хитро улыбнулась, Фрейда переглянулась с Джиллой, а я, проведя пальцами по посоху, сосредоточился на дороге. Чтобы выбраться на восточный тракт, нам следовало пересечь Кифриен, и смешанные запахи пережаренного барашка, ягненка, лука и еще невесть чего ударили мне в ноздри задолго до того, как мы доехали до торговой улицы. Как всегда, вокруг слышались выкрики зазывал и обрывки разговоров.

– …Митара, я вроде как уже говорила про эти яйца…

– …лучшая бронза во всем Кандаре…

– …Ты только подумай, она воротит нос от солидного торговца и бегает за пустоголовым франтом со смазливой физиономией. А что она запоет, когда он наградит ее тремя ребятишками и у нее не найдется денег на няньку? Нет бы пошевелить мозгами.

– …и ты мог бы перейти это озеро, не замочив сапог…

– …Гирелла предскажет твою судьбу всего за медяк! Неужто тебе жалко медяка, чтобы узнать будущее?

– …лучшие пироги в Кифросе!

– Вор! Вор! Негодяй! Держи вора!

Мой взгляд успел поймать худенькую фигурку, метнувшуюся по булыжной мостовой, проскочившую между двумя торговками и скрывшуюся в проулке, ведущем к реке.

Толстенный купчина, осознав бесполезность погони, остановился рядом с Еленой и, преодолевая одышку, сердито спросил:

– Ты вроде как состоишь на службе у самодержицы. Почему ты его не сцапала?

И Елена, и я остановили лошадей. Вокруг тут же стали собираться зеваки.

– Ты стражница самодержицы! – вскричал толстяк, с трудом борясь с одышкой. – Почему ты его не сцапала?

– Я могла бы потоптать людей.

– Это не ответ! Ворье бесчинствует на глазах у стражницы, а она и бровью не поведет. Я буду жаловаться самой самодержице…

Густые напомаженные усы колышутся в такт тяжелому дыханию.

– …снова Фастон разбушевался…

– …самому с таким пузом ни за кем не угнаться. А помогать этакому прощелыге никто не станет…

– Это кто прощелыга? – орет, обернувшись, Фастон. – Вранье! Все вранье!

– …пузатый, пузатый…

– …возомнил о себе невесть что…

Елене с трудом удается удержать смех.

– Эй, маг! – Фастон обернул ко мне одутловатую физиономию. – Вели своей страже пуститься за ним в погоню!

– Так ведь его и след простыл, – отозвался я, покачав головой. – А что он украл?

– Оливки. Хватанул пригоршню прямо из бочонка.

– …постреленку, небось, оливки нужнее, чем выжиге Фастону…

– Ты, надо думать, и есть тот хваленый Мастер Гармонии, – ворчит Фастон, стоя от меня менее чем в двух локтях и обдавая далеко не свежим дыханием.

И почему таким людям, как Фастон, моя физиономия известна, а иные из Наилучших меня не узнают? Может, Фастон был среди зевак на параде, устроенном Каси в мою честь. Ну а кому-то из солдат в это время приходилось нести караул или что-то в этом роде.

– Раз ты мастер, то устанавливай свою гармонию у нас в Кифросе. Что это за порядок, когда воруют посреди бела дня?

– Наверное, он был голоден, – спокойно отозвался я, осаживая Гэрлока.

– Вот как, голоден! А мне-то что? Он стянул мои оливки, и я желаю знать, что ты намерен предпринять по этому поводу.

Фастон шагнул в мою сторону, снова сократив расстояние. Фрейда и Джилла сохраняли полную безмятежность. Елена коснулась пальцами эфеса.

– Давайте разберемся спокойно, – промолвил я. – Этот паренек стянул несколько оливок прямо у тебя на глазах? Так?

– А как иначе? Где еще я мог видеть этого негодника?

– Ну так вот: он или страшно нагл, или страшно глуп, или был очень голоден. Будучи наглецом или глупцом, он продолжит воровать и непременно попадется. Да и голод, увы, приведет его к тому же концу. Таким образом, он в любом случае понесет наказание.