Ольга Болдырева - Скелеты в шкафу

Рик отвлекся от чашки с горячим отваром, которым он наслаждался, сидя за небольшим столиком (оный поставили в дальнем углу), и попросил уточнить, за чем конкретно ему предлагается идти четвертым.

— К эольцам… пакостить, — опередила меня Альга, подбегая к высокому бортику, чтобы посмотреть на результаты нашего полета и ее пилотажа. — Эх… Оррен, ты меня в самый интересный момент заставил вернуться!

Я подошел к ней и также изучил изменения во вражеских рядах: теперь эольцы шли куда осторожнее и неохотнее, а жрецы, спотыкаясь и не смотря под ноги, беспрестанно следили за воздушным пространством. В общем и целом, результат можно было признать сносным — нервозность врага повысили: теперь они каждую секунду будут ожидать подвоха и быстрее выдохнутся.

— А кто пойти не сможет? — осведомился брат.

— Маришка, ей еще прийти в себя надо. Даже если станет проситься, привяжем к кровати и оставим в крепости.

— Это будет лишним, — заметил Василий, поднимаясь к нам. Выглядел иномирец донельзя довольным, словно это не к нам двигалась армия эольцев, а мы подбирались всем войском к ним, поэтому Леран наградил Василия крайне подозрительным взглядом. Наверное, только нам с Альгой было понятно, что мужчина просто-напросто счастлив за свою подопечную. — Маришенька — девочка ответственная, она понимает, что ей рисковать сейчас не стоит.

— Тогда договорились, с удовольствием присоединюсь к вам, — улыбнулся наместник. — Кстати, Оррен, ты что, собираешься тут стоять все время? Не думаю, что Эриам сможет что-нибудь сделать с их щитом. — Рик понизил голос до еле слышного шепота, чтобы кто-нибудь посторонний не услышал лишнего. И без того площадка битком набита народом, хорошо хоть, каждый своим делом занят, и на нас внимания не обращают. — Я уже прощупал его хорошенько: там не только сила жрецов, но есть еще и что-то, сильно напоминающее след Алив. Боюсь, ваши маги этого не заметят.

— Я не удивлен. — Гримаса, характеризующая мое отношение к участию Пресветлой матери, видимо, получилась жуткой — не вовремя глянувшая на меня Альга чуть не свалилась со стены.

— В таком случае, пойди проветрись, — улыбнулся брат.

И действительно, несмотря на наше положение, оказалось, что во всей крепости заняться совершенно нечем. Гвардейцы не особо ретиво проверяли оружие, не очень-то веря, что враги смогут преодолеть лабиринт, подопечные Рика продолжали отдыхать в тенечке, будто все происходящее их вообще не касалось. Слуги лениво протирали замок от вековой пыли и разносили по покоям свежее белье.

Пришлось мне устроиться на небольшом балконе с малоинтересным чтивом — дневником Алив, а вернее, переведенными Василием отрывками. Искать библиотеку и выбирать что-то более приятное было нерационально, — по закону подлости, стоит мне лишь чуть-чуть углубиться в книгу, сразу случится куча неожиданностей. А так можно, сделав вид, что я очень занят, попытаться обмануть множественную вселенную, которая уже явно успела приготовить какой-нибудь каверзный сюрприз.

В основном, все заметки продолжали оставаться обычными девичьими жалобами. Иногда встречалось что-то любопытное — юную Алив, которая, как оказывается, была среди творцов самой младшей, обучала некая Стин, и о ней девочка отзывалась с небывалым теплом, словно о старшей сестре.

«Она единственная не отказывается от меня, предлагает направлять силу по-разному, но у меня все равно не получается. А вчера случилось странное — Хель метнула в меня какое-то заклинание (все потом поспешили убедить, что вовсе не смертельное), но, вместо того чтобы принять в себя силу, как учили, я, кажется, ее отразила… Это так необычно! На секунду я словно почувствовала дар Хель, мне даже показалось, что, если бы в этот момент я попыталась сотворить что-нибудь сама, смогла бы использовать эти способности… Стоит ли об этом говорить Стин?»

В принципе это было разумным объяснением. Не зря же Алевтина переводится как «отражение», и если сила Пресветлой матери заключается в том, что она отражает направленную на нее магию и, зацепляя творившего, может использовать его способности (или же даже искажать, подобно кривому зеркалу), то неудивительно, что она стала самой сильной среди них. Великой.

Только какая мне от этого польза? Разве что Хель рассказать, но, думаю, она и без меня в курсе… Может, вообще весь дневник Убийце отдать?

Ну-ну.

Пожалуй, я обдумаю такую возможность…

Я откинулся на спинку легкого плетеного кресла и подставил лицо сухому осеннему ветру и уже не согревающим солнечным лучам. Закрыл глаза, прислушиваясь к ровному шуму крепости и шуршанию ветра, ощущавшему здесь, наверху, свою свободу и вседозволенность. Почему-то было спокойно и хорошо: Маришка приходит в норму, собственное самочувствие хорошее — от проклятия не осталось ни следа, метка в крови затихла, и даже наступление эольцев не кажется серьезной трудностью, чтобы волноваться из-за этого. Снизу раздался чей-то громкий возмущенный возглас, и, встрепенувшись, я вернулся к чтению.