Янина Жураковская: Не за Свет, а против Тьмы

- Спасибо. Куда тебе теперь?

- В Семиррреченскую. Тьебе по дороге?

- Точно. Держись, довезу с ветерком!…

"Хорошо было бы ещё к бабуле тебя затащить… устроить, так сказать, очную ставку… Но хорошего понемножку. А с бабулей у нас будет долгий разговор. Бабка Палашка, надо же!"

В этот момент наконец включилось радио. И, словно по заказу, Пелагея запела своего "Казака".

"Очень, очень долгий".

Дальше мы ехали молча. И мне ничего, совершенно ничего не мерещилось.

Старушка "Лада" не бегала так легко, должно быть, со дня своего выпуска. Всего через полчаса мы были в Семиреченской. Я притормозила у заправки, просигналила, шуганув какую-то пеструю курицу, с отчаянным бесстрашием сунувшуюся под колеса… и вдруг увидела Его.

Он сидел на скамейке под акацией - высокий и очень красивый синеглазый парень с волосами до плеч, светлыми, но не светло-русыми, как мои, а похожими по цвету на спелую пшеницу. Лоб охватывала плетеная кожаная полоска, белая футболка плотно облегала мускулистый торс, линялые голубые джинсы были художественно порваны на коленях, а кроссовки покрывал толстый слой пыли, словно их владелец прошагал не один километр.

Жары синеглазый красавец, казалось, не замечал вовсе.

Рядом с ним на скамейке лежал футляр от гитары, и я готова была поставить в заклад свой любимый мобильник, что внутри него всё, что угодно, но только не гитара.

Катарина едва дождалась, пока остановится машина, и, забыв даже попрощаться, схватила шляпку и футляр и выскочила из машины. Она бросилась, было, вперед, но затем, пересилив себя, выпрямилась, вскинула голову и медленным шагом направилась к ожидавшему её молодому человеку. Тот одним плавным изящным движением поднялся на ноги и сам шагнул навстречу Катарине, мечтательно и отстраненно как-то улыбаясь. Я успела подумать, что так, наверное, должны улыбаться архангелы, откинулась на спинку кресла и… уснула.

Нет, на самом деле я не спала. Я все видела, слышала, ощущала, но почему-то другого желания, кроме как сидеть и тупо пялиться на приборную панель не испытывала. Так было правильно. Так было нужно. Не о чём волноваться, незачем думать. Достаточно просто сидеть и ждать, как тебе и сказали…

"Почему? - внезапно удивилась я, стряхивая сонную одурь. - И кто, собственно, сказал мне такое?"

Как кто? Катарина, конечно! Она попросила подождать её, пока она…

"Она ничего подобного не говорила. По крайней мере, не вслух. И… почему я должна её ждать? Почему я вообще должна кого-то слушать?!"

- Послушать как раз и не мешало бы… - шелестнул из-за спины уже знакомый голос, и затылок овеяло холодом. - Просыпайся, девица красная! Сбрасывай чары паутинные да оковы крепкие!"

Единственными "оковами", которые держали меня в данный момент, был ремень безопасности. Машинально я попыталась расстегнуть его, но пряжка не поддавалась. "Заклинило, что ли? - недоуменно подумала я, сделав ещё одну попытку. И ещё одну. И ещё. - Да что за ерунда?!"

- Что это на вас, Катарина? - негромко спросил знакомый моей пассажирки. На самом деле, просто спросил, но у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Голос у него был необыкновенный - ясный, звучный, сильный, как нельзя больше подходящий ангельской внешности. Он с равным успехом мог принадлежать и оперному певцу и вдохновенному пророку.

- Рубашка и юбка, - немного нервно ответила рыжеволосая девушка. Несмотря на то, что она и её знакомый стояли в отдалении и разговаривали вполголоса, каждое слово я слышала так отчетливо, словно находилась в двух шагах. - Чужая одежда, ношеная. Я знаю, что нарушила устав, брат мой, и готова понести епитимью. Но… у меня не было другого выхода.

"Хотела бы я иметь такого брата… И когда это она успела потерять свой акцент?" - машинально удивилась я, продолжая сражаться с ремнём. Тот не поддавался. Попытка растянуть его и сбросить тоже не к чему не привела - ремень словно держала какая-то невидимая сила, и она же буквально вжимала меня в кресло. Я зашипела от злости и досады, не понимая, что происходит. В самом деле!… А на пассажирском сидении Стёпка, свернувшись тугим клубком, уже тихо похрапывал во сне.

Простым окликом и потряхиванием разбудить его не удалось, пришлось схватить за шкирку и потрясти сильно. Ярко-желтые глаза медленно открылись, несколько раз сонно моргнули, недоуменно взглянули на меня… а в следующий миг лапа с втянутыми когтями довольно ощутимо съездила мне по запястью. Пальцы моментально разжались, кот вскочил, вздыбливая шерсть и выгибая спину, хвост распушился, став похожим на ёршик для мытья бутылок. Зверёк, казалось, отлично понимал, что происходит, и это "что-то" ему совершенно не нравилось. Да что там, в такой ярости своего любимца я не видела ни разу! Он тронул лапой ремень, мяукнул что-то, судя по тону - ругательное, и, недолго думая, впился зубами в плотную ткань.