Андрей Посняков - Тевтонский Лев

— Так я и знала, что гладиаторы пьют неразбавленное! Дай-ка я тоже попробую… Ты не думай, я не пьяница!

— Я не думаю.

— Мне просто любопытно — и как такое можно пить?

— И как?

— Ну… — Судя по голосу, девчонка погрузилась в новые ощущения. — Непривычно, однако что-то в этом есть. Да, тебя ведь не покормили? Я принесла козий сыр, и хлеб, и жареное мясо. Ешь.

А вот это было кстати! Оголодавший за время пути Виталий накинулся на пищу, словно терзающий добычу тигр, разве что не урчал.

— Ешь, ешь, — приговаривала довольная Эрмедия. — Мужчина должен есть, тем более гладиатор. Тот мальчик, Квинт Юний, сказал, что ты будешь выступать в Нарбо. Я, может, приеду на тебя посмотреть.

— Приезжай.

— А вино хорошо идет! Вот уж не думала никогда, что буду пить неразбавленное. Только голова закружилась. Так и должно быть, да? Я, пожалуй, прилягу. — И Виталий ощутил, как ему на колени опускается голова молодой женщины. — Погладь меня по волосам, хорошо?

— А ты меня не боишься? — Виталий с удовольствием исполнил просьбу гостьи. — Вдруг я захвачу тебя в заложницы и потребую воли?

— Ха! Гладиатор потребует воли! — пьяновато расхохоталась Эрмедия. — И что ты будешь с ней делать? Куда денешься? Что ты умеешь, кроме как махать мечом? Может, ты юрист? Арматор? Агроном? Или сочиняешь драмы? Ведь нет?

— Нет.

— Вот видишь! И зачем тебе воля? Я знаю, вы, знаменитые гладиаторы, привыкли жить на широкую ногу, в роскоши, в окружении красивейших женщин, гетер и даже благородных матрон. О, мне про них такое рассказывали, такое… Погладь мне шейку… так… так… Ниже, ниже… Подожди.

Чувствуя охватывающее его волнение, молодой человек погладил женские плечи, дотянулся и между лопатками, но там остановился, опасаясь разорвать платье.

— Ну? Что ж ты замер? Мешает туника? Так сними ее, чего же ты ждешь? Все гладиаторы такие робкие?

Ну уж если женщина просит…

Виталий ухватил за подол, осторожно потянул длинную тунику вверх, потом наклонился, прикоснулся к обнаженному женскому телу, упругому, с ямочками на пояснице, с быстро твердеющей грудью… О как приятно было ласкать ее в темноте!

— Ах, ах… гладиатор… — Повернувшись, Эрмедия обхватила пленника за шею, пылко целуя в губы…

А вот уже дернула гашник, на котором держатся браки… Виталий не возражал.

Их тела сплелись, сливаясь в единое целое в порыве внезапно вспыхнувшей страсти, и сладостные стоны устремились под своды темницы, через бойницы улетая к звездам.

— Какой ты пылкий! — прошептала женщина. — Я так и знала. Я давно хотела… с гладиатором… И вот, наконец…

— Всегда к вашим услугам, любезнейшая матрона.

— Да уж, и мы тут не хуже, чем всякие там столичные матроны! Мы же не виноваты, что живем в такой глуши!

Бедняжка! Случайный секс с заезжим «гладиатором» был для нее единственной возможностью прикоснуться к «шикарной столичной жизни» и развлечениям тамошней знати. И я, дескать, тоже, как они… Артист на гастролях в провинции, блин!

— Эрмедия, ты славная девушка. И такая страстная.

— Ты тоже страстный, мой гладиатор! Ах какие у тебя сильные руки! Обними меня еще… крепче…

— Не боишься, что задушу?

— О, дядюшка будет этому только рад. Все будут рады… Погладь меня по животику… так… так… Нравится?

— Еще бы! Так ты редко бываешь в городе?

— Да, мой гладиатор. Пожалуй, пару раз в год.

— А какой город тут ближе?

— Конечно Нарбо!

— А еще какие города есть в округе?

— Поблизости больше ничего, а вообще есть Каркасо, Толоза, Немаус, Массилия… До Массилии добираются по морю. Там греки.

— А всякие вещи откуда вам привозят?

— Из Нарбо или усадеб.

Снаружи в дверь постучали, очень корректно и вежливо.

— Сейчас, сейчас! — крикнула Эрмедия и принялась поспешно одеваться, в темноте не в силах так сразу разобрать, где у туники верх, а где низ. — Уже иду…

— Слуги? — ухмыльнулся молодой человек.

— Они. Я им сказала, чтобы дали знак, а то еще увлечемся до утра…

— А могли бы?

— Почему же нет? — Поцеловав «гладиатора» на прощание, гостья едва оторвалась от его губ и с видимым сожалением прошептала: — Увы, мне пора. Я обязательно приеду в Нарбо, слышишь? Беторикс… Ты под этим именем будешь выступать?

— Наверное.

— Я запомню. Прощай.

— До свидания.

Снова скрипнула дверь, отворилась, впустив в темную камеру серые промозглые проблески близкого рассвета. Узник успел разглядеть маячивших снаружи слуг — человек пять, с копьями. Не прорвешься при всем желании.