Диана Удовиченко - Южная пристань

Они подошли к группе солдат, столпившихся у развороченного пирса.

Канонада утихла, обе стороны были будто удивлены внезапно возникшей перепалкой.

Один из казаков показал рукой в море.

— Глядите! — воскликнул он. — Что это там?

В море, действительно, происходило что-то странное. Небо над неприятельской эскадрой озарилось мерцающим сполохом, переливающимся разными цветами. Паруса задрожали будто фантомы и стали медленно растворяться в воздухе. Набежавшие тучи заплакали дождем и корабли затерялись в его пелене. Михаил подобрал оброненный кем-то из офицеров бинокль с выдавленной правой линзой и поднес его к глазам. Свечение в небе резануло по зрачку и едва не ослепило — он сразу перевел бинокль на линию горизонта.

Эскадра исчезла. На неспокойных волнах близ порта покачивались обломки мачт с остатками такелажа на уцелевших реях, обрывки парусов, бочки, доски.

Среди плавучего хлама Михаил заметил чудом уцелевшую лодку с человеком, который отчаянными взмахами весел греб к берегу, словно пытался избежать соприкосновения с тем странным переливчатым свечением, которое теперь начинало опускаться к барашкам волн. Куда подевалась эскадра, никто и догадаться не пытался. Может быть, она была миражом, но разве миражи стреляют по портам чугунными ядрами? И это свечение, какова его природа? Михаил видел подобное явление, но в этих широтах его никогда не замечали, и при этом оно возникало лишь высоко в небе, оно рождалось выше туч и не опускалось так низко.

Между тем с берега послали уцелевший паровой катер, чтобы схватить гребца и подробно расспросить его о том, что это за эскадра, откуда она взялась и куда делась. Михаил, воспользовавшись суматохой, пробился к командиру казачьей сотни, ведя мальчишку за собой на буксире.

— Ваша шашка, господин есаул! — громко сказал он.

— Что? — человек в порваном на спине мундире обернулся и непонимающе посмотрел на кузнеца.

— Шашка ваша, готова, говорю!

— А, кузнец? Вишь чего творится? — казачий капитан взял в руки шашку, повертел ее перед собой.

— Ножны тоже были, — сказал Михаил. — Погребены под рухнувшими стенами кузницы. Жаль, хорошие ножны были. Хорошо хоть шашку спас.

— Брось! — отмахнулся есаул. — Ты, как бывший военный человек, прекрасно понимаешь, что не до шашки сейчас.

— Господин есаул, у меня к вам просьба. Примите меня в свою сотню.

Кузницы моей уже нет, а город, я чувствую, надо будет оберегать от врагов.

— От каких врагов, кузнец? От того матроса в лодочке? От своих же оберегаться будем, от тех, кто любит суматохой пользоваться, от мародеров.

— Мальчонку надо оставить матросам для присмотра.

— Присоединяйся к нам. На вот, тебе оружие, — есаул протянул ему шашку. — Но потом отдашь. Как порядок в городе наведем, новую кузницу справим, так и вернешь. В ножнах. Ну, мальчишку к матросам отведи и вертай назад. Если не все кони пропали, так и тебе какую клячонку подыщем.

Кузнец вытащил из кармана картуз, расправил его, надел на голову, посолдатски браво козырнул и побежал в порт. Когда Михаил с Витькой добрались до батареи береговой охраны, паровой катер уже вернулся с подобранным матросом. Кузнец, вместо того, чтобы вести мальчика в матросские казармы, подошел поближе к пирсу и увидел маленького человечка в странной одежде. Это был не матрос, но и на офицера он не был похож. Скорее всего, судовой врач, или кто-нибудь из исследователей, которых часто принимали на борт военные корабли, когда шли в далекие страны. Одет он был в устаревший камзол, каких сейчас не носят и старинную смешную шляпу с намокшим, и оттого отяжелевшим пером, повисшим, как ус погрустневшего гусара. При виде этой шляпы сразу вспомнился рисунок, по которому он должен был сделать шагу для начальника порта.

Михаилу захотелось узнать, кто это такой и он пробился сквозь толпу солдат и матросов к катеру. Когда маленького человечка в странной одежде повели на допрос, оказалось, что допрашивать его негде — штаба уже не существовало, равно как и многих других построек. Решили отвести его в казарму, что кузнецу было только на руку — и об этом странном человеке узнает, и мальчишку пристроит. Михаил вошел в казарму, вталкивая перед собой Витьку.

Большинство матросов и офицеров его прекрасно знали, он не раз справлял им и подковки и ножи да кортики и поэтому его никто не остановил.

Человека с неизвестной эскадры, атаковавшей Южную Пристань, начали допрашивать на русском языке, но он не понял ни слова. Офицер перешел на французский и маленький человечек сразу ответил. Михаил неплохо знал этот язык, в молодости ему довелось побывать во Франции, когда он служил матросом на русском пароходе "Витязь".