Терри Брукс - Крюк

— Я хочу поцеловать тебя.

Питер улыбнулся и протянул ей согнутую руку. Потому что, когда он был мальчишкой, наперстки и пуговицы всегда означали поцелуи. Именно что-то в этом роде он и ожидал получить теперь от Тинк.

Но Тинк положила ему в руку свою ладонь, прижалась к нему, потянулась губами к его губам и поцеловала его по-настоящему.

Потом она снова отшагнула от него.

— Ох, Питер. Я не могла бы чувствовать себя так, если бы ты не любил меня. Ты же любишь меня, не правда ли? Знаешь, это слишком большое чувство, чтобы переживать его в одиночку. И сегодня я в первый раз стала настолько большая, чтобы позволить ему вырваться наружу.

Она наклонилась и снова поцеловала его. Питер стоял, не двигаясь. Ему нравилось это чувство, которое появилось в нем после ее поцелуя. Хотя он не знал, почему. И он хотел разделить с ней это большое чувство, потому что ему показалось, что оно было его собственным. Но когда ее губы притронулись к нему, он заметил цветок в ее волосах.

Он напомнил ему о чем-то другом.

Он напомнил ему о...

— Мэгги, — прошептал он и отпрянул. — Джек, Мойра.

В его голове стали возникать картинки из разных времен, мест, какие-то воспоминания и мечты, мальчик и мужчина поменялись своими местами. Мальчик отдал обратно то, что когда-то взял. Мужчина принял то, что ему предложили, не чувствуя никакой необходимости требовать большего.

— Пожалуйста! — умоляла Тинк, стараясь снова приблизиться к нему. — Пожалуйста, Питер, — прошептала она. — Не ломай этого.

Но было слишком поздно. Чары были разрушены. Это чувствовалось по глазам Питера, по выражению его лица, по тем морщинкам, которые залегли около уголков его рта.

— Тинк, — прошептал он в ответ, сжимая ее руки в своих ладонях. — Ты... ты всегда была и теперь остаешься частью моей жизни. Это никогда не изменится. Но мои дети, Джек и Мэгги, — это часть МЕНЯ самого. Моя семья, Тинк. Я не могу забыть о них.

Он посмотрел сквозь ветви дерева на огни пиратского города и на «Веселый Роджер».

— Мои дети — на том корабле. Я должен их спасти.

Он повернулся к ней спиной. Теперь в ее глазах были на самом деле слезы, и никакие отговорки про волшебную пыль не могли скрыть их. Она медленно кивнула головой, и еще с минуту смотрела на него. Ни один из них не двинулся, словно они превратились в статуи. Нарушила молчание Тинк:

— Чего же ты смотришь? Иди и спасай их, Питер.

Питер хотел сказать что-то, но она в этот момент резко взмахнула рукой и осыпала его лицо волшебной пылью. Он чихнул и попятился назад.

— Давай! — закричала она. — Лети, Питер Пэн! Лети!

Он подобно птице спрыгнул навстречу занимавшемуся рассвету. Воспоминания о поцелуе Тинк уже стерлись в его памяти. Теперь все его мысли занимали только Джек и Мэгги. Три дня прошли. Хук, должно быть, уже ждал.

Питер не оборачивался. Если бы он оглянулся, то увидел бы, что Тинк, почти скрывшаяся в тени Дерева Никогда, снова стала маленькой.

Великолепный в своем капитанском камзоле, расшитом золотом, с отполированным до блеска когтем, сверкавшем в ярких лучах раннего солнца, Джеймс Хук стоял на корме «Веселого Роджера» и думал о том, какой же он все-таки счастливый человек.

Он смотрел на море пиратских голов, которые были благоговейно устремлены к нему, и худощавые черты его лица освещала улыбка. Преданные псы, и только! По одну сторону от него стоял Сми в очках и весь сиял. По другую был Джек, миниатюрная копия своего ментора, одетый совершенно так же, как Хук, начиная с треуголки и кончая сапогами. Шел третий день в ожидании появления Питера Пэна — нового, усовершенствованного варианта, как надеялся капитан. Хотя впрочем Пэн устраивал его теперь в любом обличье. Хук дружелюбно подвернул свои усы. Наступал последний день — день, когда наконец начнется его замечательная, чудесная война, когда Питер Пэн получит сполна все, что заслужил.

Он пританцовывал на мысках, точно балерина. Ах, он мог вдыхать теперь запах пороха из заряженных пушек и получать удовольствие, слыша звуки выстрелов. Но первым делом...

— Сми, не будешь ли ты так любезен принести шкатулку, — сказал Хук.

Его помощник незамедлительно достал плоскую деревянную шкатулку, которую и открыл перед Джеком. Внутри она была обита вельветом, на котором лежали в несколько рядов золотые серьги. Джек молча уставился на них.

Хук склонился к нему:

— Джек, у тебя такой богатый выбор. Которую ты предпочтешь? Ну, Джек?