Терри Брукс - Крюк

— Это он! — заорал он, дергая за одежду стоявших рядом мальчишек. — Это действительно он!

Питер засмеялся и развернулся назад к Тинк, которая летела следом за ним. Потом он снова ринулся вниз, улюлюкая с видом победителя. Теперь уже и остальные Потерянные обернулись в его сторону и повскакали на ноги. Лэтчбой и Ту Смолл от радости закричали и замахали руками. Руфио наконец-то оторвался от описания своего плана, с видимым раздражением ища причину, прервавшую его.

Питер просвистел совсем низко над морем голов, выхватил у одного из мальчишек кинжал из ножен и одним махом распорол пояс Руфио. У того штаны моментально свалились к ногам своего обладателя. Потерянные Мальчики приветственными криками отозвались на это, изображая действия Питера. Питер развернулся и, в последний раз пролетая над ними, зачерпнул рукой воду в пруду и облил ею с головы до ног пораженного Руфио.

Наконец Питер приземлился в самую гущу толпы. Мальчишки с радостными воплями набросились на него, пожимая ему руки, шлепая его пятерню, поздравляя и выражая свое горячее одобрение еще тысячью способов. Пэн вернулся! Питер Пэн был вместе с ними! Теперь они все были с ним, и в этот миг они готовы были пойти за ним хоть на край света.

Руфио осознал эту горькую для него реальность и поник головой. Всеми забытый, он напялил штаны и направился к веревочной лестнице на Дерево Никогда. Он скрылся в своем доме и затем появился снова, размахивая пэновским мечом. Он спустился по веревке к толпе. Глаза его дико горели, а лезвие меч сверкало на ослепительном солнце.

Питер, державший на плечах Ту Смолла, обнимавший Покетса и окруженный со всех сторон Потерянными Мальчиками, не заметил его. Ликование продолжалось до тех пор, пока Руфио не очутился на земле и не издал воинственный петушиный клич, заставивший всех разом обернуться. Он рванулся к Питеру с высоко поднятым мечом.

Все Потерянные Мальчики в испуге бросились врассыпную. Питер оставил Покетса и ссадил с плеч Ту Смолла.

— Защищайся, Питер Пэн! — закричал Эйс.

Но было слишком поздно. Руфио уже вскочил на Питера, который пригнулся, чтобы взлететь.

Потом, к изумлению всех, Руфио бухнулся на колени. Слезы градом катились по его смуглому лицу, рыжие волосы были всклокочены, а в глазах отразилось нечто, напоминавшее агонию и благоговейный трепет.

— Ты — это он, — признал он, тяжело дыша. — Ты — тот самый Пэн. – Он протянул Питеру меч. — Он твой. Возьми его, весельчак. Ты можешь летать, ты можешь драться, ты можешь...

Он не договорил. Его душил ком в горле. На его лице были написаны разочарование, возмущение и обида, но в то же время и восхищение. Питер принял меч, отошел в сторону и начертил им на земле линию. Питер и все Потерянные Мальчики оказались по одну сторону черты. Руфио один стоял по другую.

Он поднялся на ноги и пересек ее. Мальчик и мужчина посмотрели друг на друга, улыбнулись и обнялись.

Потерянные Мальчишки окружили их и радостно зашумели.

В тот вечер состоялись торжества в честь Питера Пэна. Потерянные Мальчики разрисовали себя во все немыслимые цвета, надели лучшие свои костюмы, ели самые излюбленные кушанья, пока не наелись до отвала. А потом были индейские пляски с факелами, которые озарили темное небо на несколько миль вокруг. Улюлюкая и подпрыгивая, они образовали кольцо из огней. Они устрашающе бряцали своим оружием и воздевали руки к небу, пели песни на тарабарском языке. Питер был центром внимания. Его снова и снова просили повторить воздушные номера. Он с удовольствием выполнял их, изображая катящиеся бочки, делая «мертвые петли», «штопор» и еще всякие фигуры высшего пилотажа. И все это производилось с такой отвагой, что временами он задевал концы ветвей и кончики травинок. За каждым номером раздавались требования сделать другой. И чем безрассуднее был первый трюк, тем более настойчивыми были требования произвести следующий с неменьшим мастерством. Питер смеялся, шутил, играл с каждым в отдельности и со всеми вместе. К нему вернулось его радостное и удивительное мальчишество. И только в памяти, как в калейдоскопе, изредка возникали отдельные обрывки и осколки воспоминаний о том, кем и чем он был раньше.

Разве мог он теперь когда-нибудь бросить все это! Разве могло что-нибудь на свете заставить его отказаться от этого!

В конце концов, уже ближе к утру, когда неверлэндские луны стали клониться к западу, а на востоке побледнели звезды, Питеру вдруг пришло в голову, что он давно уже нигде не видит Тинк. Некоторое время она была с ним, веселясь вместе с остальными, но в какой-то момент торжества вдруг исчезла.