Кирилл Манаков - История хорошего человека

Десятник личной охраны герцога почувствовал слабое движение воздуха и резко обернулся. Все спокойно. Стоящий в нескольких шагах караульный, отсалютовал мечом, показывая, что все видит. Десятник покачал головой - после трех суток, проведенных в седле, может померещиться все, что угодно. Однако бдительности терять нельзя, и он продолжил обход постоялого двора, окруженного тройным кольцом охраны - бойцами герцога, косматыми, похожими на медведей дружинниками баронов и кочевниками с длинными луками за спиной. Внезапно его накрыло странное ощущение - ощущение того, что он допустил ошибку и что-то пропустил, что-то очень важное...

Генеральная Инспекция. Большой Архив. Хранилище летописей. Закрытый раздел. Свиток "История Империй".

"... призвал на помощь демонов ночи. Благородный Герцог Маронский, архистратиг Монт Грифест, великий хан племен Маалек и пятеро его сыновей, бароны Лист, Мау, Хруфосс, Брекк и Фаус, а также полтора десятка людей из числа слуг, приближенных и стражи были убиты в ночь третьей луны второй трети весны на постоялом дворе "Веселая русалка" близь Серебряной Долины. Демон в обличье человека проник в дом и убил всех, кто там находился. Он двигался быстро, как выпущенная из лука стрела, и бесшумно, как тень летучей мыши. Лучшие воины не смогли противостоять ему и пали под ударами черного клинка.

Узнав о страшной смерти предводителей, войска пришли в смятение. Кочевники повернули орды назад в степь, а дружинники баронов схватились с городским ополчением, обвиняя друг друга в измене.

К полудню следующего дня в Серебряную Долину вошли имперские легионы..."

Опустившийся на одно колено человек низко склонил голову.

Император смотрел на него сверху вниз. Покоритель Вселенной был весьма невысокого роста, так что сапоги с высокими каблуками и толстой подошвой лишь отчасти скрывали этот недостаток. Именно поэтому он предпочитал разговаривать с коленопреклоненными собеседниками, а вне дворца никогда не появлялся пешком - только верхом на огромном белом коне.

- Забудь это слово, - сказал Император, - с этой минуты его больше не существует. Я владею этим миром, и посему надлежит именовать меня "Владетель".

- Да... Владетель.

Владетель заложил руки за спину и стал неспешно прохаживаться перед человеком - совсем молодым, почти юношей, облаченным в темную одежду.

- Мне передали твое пожелание. Признаться, я удивлен. Я хочу, чтобы ты повторил свои слова. Здесь и сейчас.

- Да, Владетель, - сказал юноша. Сказал неожиданно твердо, без робости и неуверенности. По тени, пробежавшей по лицу Владетеля, было видно, что такой тон ему неприятен, - я прошу свободу.

- Вот как? Но разве ты невольник?

- Я невольник твоего слова, Владетель.

В голосе Владетеля появились нотки, от которых дрожали от ужаса самые мужественные и ломались самые сильные:

- Все невольники моего слова. Все. Ты хочешь быть равным мне?

Юноша оставался невозмутимым:

- В свободе - да.

На мгновение лицо Владетеля исказила гримаса, и показалось: сейчас он шевельнет пальцем - и немедленная кара настигнет наглеца. Юноша знал, что десяток арбалетчиков держат его на прицеле, но совершенно спокойно ждал ответа.

Владетель был очень умным человеком и прекрасно умел держать себя в руках. Мастера предупреждали, что управлять Убийцей очень непросто. Для него Слово - не просто закон, а часть человеческой сущности. И если имел неосторожность обещать выполнить любое желание, то обещание придется исполнить. А что еще делать? Приказать уничтожить его? Владетель отдавал себе отчет, что этот мальчишка - самое совершенное оружие, когда-либо созданное людьми. Он знал, что Убийца сотворил с лучшими воинами герцога. Нет, избавиться от такого может оказаться очень непросто... Возможно, даже рискованно. А к риску повелитель Вселенной относился с большой осторожностью.

Владетель резко повернулся к Убийце:

- Хорошо! Слушай же Слово Владетеля!

- Вы не могли бы как-нибудь ускорить свои мыслительные процессы? А то, гере Рюмпель, боюсь, когда вы решите сделать ход, мы все успеем состариться, - Плумкис откинулся на спинку стула, сложив руки на животе и всем своим видом демонстрируя крайнюю степень неудовольствия.

- И, правда, - сказал гере Крум, - вы бы поторопились, Рюмпель, а то, знаете...

Я вздохнул, наугад выбрал карту и бросил на стол.

Плумкис захохотал так, что задрожали цветные стекла в витраже, изображающем сурового вида мужа со свитком в одной руке и гусиным пером в другой. К нему присоединился Крум, выводя тоненьким голосом замысловатые рулады. Странное дело - когда Крум говорит, голос его звучит совершенно нормально, а когда смеется, то переходит на визг, приличествующий какой-нибудь базарной торговке, а не почтенному асессору из муниципальной Канцелярии.