Кирилл Манаков: Вторжение

Сказал, и удивился, как уверенно зазвучал его голос. Туман перед глазами рассеивался, картинка начала приобретать отчетливые очертания.

– Почему? – искренне удивился Воропаев.

– Не получится работать по стандартному протоколу психокоррекции, – уточнил Тихорецкий, – думаю, вы уже поняли, что в моих мозгах уже покопались специалисты, и установленные блоки вам не обойти. Во всяком случае быстро.

– Вы откровенны, генерал.

– Ничуть. Наверняка вы это знаете. Я опасаюсь, что вы опять начнете палить из "Упыря" и копаться в голове мозгодавкой. Не дай Бог, повредите что-нибудь.

Воропаев развел руками:

– Ну, Александр Владимирович, даже не знаю, что сказать… Неужели вы готовы сотрудничать?

– Что вы имеете в виду под сотрудничеством?

– Информацию, прежде всего информацию. Вы подробно отвечаете на несколько вопросов и спокойно уезжаете домой.

Тихорецкий секунду обдумывал ответ, затем миролюбиво произнес:

– Странная постановка вопроса. У меня нет, и не может быть секретов от Родины, – он интонацией выделил слово "Родина", и это не осталось незамеченным.

– Вот и прекрасно, – засуетился Воропаев, присаживаясь на стул прямо перед генералом, – мы же делаем одно дело…

– Именно… кстати, Директор в курсе всего происходящего?

– Конечно в курсе! Более того, он настаивал на проведении особых процедур, чтобы получить необходимую информацию как можно быстрее. Согласитесь, что ваши действия очень подозрительны, и я бы сказал граничат с преступными намерениями.

Тихорецкий даже слегка покачал головой. Надо же как загнул – граничат с преступными намерениями. А вслух спросил как можно простодушнее:

– А в чем, собственно, заключались наши преступные намерения.

Воропаев тяжело вздохнул, словно ему предстояло сообщить нечто неприятное.

– В сокрытии особо опасного преступника Иленева, обвиняемого в шпионаже и терроризме. Да, да, Александр Владимирович, именно в шпионаже и терроризме.

– Вот как… каков сукин сын! Шпион и террорист, оказывается! А я и не знал.

– Да. Да, – закивал Воропаев, – вот и расскажите нам пожалуйста все, что вы знаете об этом человеке.

Тихорецкий скорбно опустил голову:

– Так ошибиться в сотруднике. Это, безусловно, моя ошибка. Но, к сожалению, я ничего не могу сообщить вам. Я очень мало с ним общался. Мне очень жаль… Правда, есть сведения, которые я мог бы сообщить только Директору.

– Ничего страшного, у меня есть все полномочия, все…

– Директору, – неожиданно жестко сказал Тихорецкий, – лично.

Он воткнул в Воропаевы такой тяжелый взгляд, что тот отшатнулся. С лица заместителя Директора исчезла улыбка.

– Когда вы поняли, что мы не в Управлении?

– Давно. Считайте, что еще до штурма.

– Тогда, – зловеще сказал Воропаев, – вы понимаете, что не оставляете нам выбора. Кто-кто, а вы знаете, что у нас есть средства заставить вас говорить.

Тихорецкий отвернулся. Продолжать разговор дальше не имело смысла. Он удостоверился, что Воропаев работает не на Управление. У генерала подозрения в отношении заместителя Директора возникли еще до захвата заложников в больнице и последующего штурма. Сначала была непонятна его мотивация и заказчик. Действия казались абсолютно нелогичными. И только после штурма стало ясно – он добивался раскрытия личности Иленева. Миша был настолько законспирирован, что даже Директор не имел полной информации о его возможностях и методиках подготовки. Тихорецкий все контролировал лично, возможности утечки были исключены. Как противник узнал, что о возможностях Иленева – остается загадкой. Выявить экстрасенса среди трехсот сотрудников, из которых никто не был осведомлен о настоящей деятельности странноватого капитана, было делом непростым, и, главное, попытки разработки были бы обязательно обнаружены. Что же делать? Создать ситуацию, решить которую может только он. Отсюда такой уровень подготовки террористов, и наличие у них самого совершенного оружия… Правда вопрос с мотивацией и заказчиком остался открытым. Не такой человек Воропаев, чтобы начать самостоятельную игру. Исполнитель, а не лидер.

– Похоже, мы теряем время.

Это сказал молчавший до этого человек в кресле. Сказал и торопливо поднялся, так что Тихорецкий смог, наконец, разглядеть его.

Молодой человек, лет двадцать пять, двадцать восемь, рост метр восемьдесят пять, вес – около девяноста килограмм. Тихорецкий автоматически составлял оценочный профиль… Волосы черные прямые, глаза черные, большие, широко расставленные, губы средние, нос прямой, с небольшой горбинкой. Широкие скулы выдают примесь азиатской крови. Движения уверенные плавные, скорее всего, имеет спортивную подготовку. Голос низкий, бархатистый. Черт подери, приятный голос.