Мария Чурсина: Последнее дело императрицы

И даже сама она уже очень редко вспоминала, что когда-то её звали Орлана, но чаще всего к ней обращались "ваше императорское величество", почтительно склоняя голову в знак приветствия.

Этель уже дремала, положив голову на скрещенные руки. Она не любила уходить наверх первая, поэтому всегда дожидалась, когда спать отправятся Олав и Джерд, потом обходила гостиницу, проверяя, все ли двери и окна закрыты, гасила уже изрядно оплывшие огненные шары. Ещё на несколько мгновений она задерживалась у двери, как будто ожидая, что в неё всё-таки постучит запоздалый путник.

- Этим утром глава касты хаоса, лорд Сайоран, был найден мёртвым в своей резиденции в Морейне.

Услышав знакомое до боли имя, она тут же проснулась. Тряхнула головой и поднялась на ноги.

- Где-где? — Она подошла и опёрлась руками о кухонную стойку, боясь упустить ещё хоть одно слово.

Олав предупреждающе поднял руку.

- Ни у кого нет сомнений, — продолжил повествователь, — что его убили. Раскрылись страшные подробности: лорда Хаоса отправил в мир Ничто тот, кто имел с ним личные счёты. На стене покоев его же кровью написали: "Вы ответите за то, что совершили". Стражи порядка отказываются обнародовать свои подозрения, но всем ясно, что ничего хорошего ждать не приходится.

Этель ощутила, как холодок подкрадывается к кончикам пальцев. Она ясно, как будто сама была там, увидела красные буквы на белых шёлковых драпировках — Сайоран любил именно такие — и текущие вниз капли, и его самого, бледного и темноволосого, оскалившегося в предсмертной гримасе.

- Где его нашли? — ещё раз повторила Этель, понизив голос почти до шёпота.

Повествователь ушёл в рассуждения о том, что при нынешней-то политической обстановке убийство такого важного мага, как Сайоран, может повлечь за собой какие угодно ужасные последствия. Олав сморщился и махнул рукой.

- В Альмарейне вроде. А, нет, в Морейне. Всё, уже резать друг друга начали. — Он поднялся, держась за колено покалеченной ноги, с трудом разогнул её и заковылял к лестнице. — Говорил я, говорил. Спаси нас всех Вселенский Разум. А, тьфу…

Он стукнул кулаком по перилам и, сжав губы, стал подниматься. Вселенского Разума тоже давно не было. Так же, как императрицы. Не было даже Храма в центре Альмарейна, и ветер уже успел развеять чёрную пыль, оставшуюся на руинах.

Этель, не шевелясь, стояла над кристаллом. Голос повествователя давно стих, и Джерд расхаживала по кухне, смахивая тряпкой со стола невидимые пылинки, и гремела посудой, разложенной для просушки на широком подоконнике.

- Давай спать, — вздохнула она, вытирая руки о большой красный фартук. — Поздно. Дождь опять зарядил, что ли…

В наступившей тишине стал отчётливо слышен шорох капель, бьющихся о стекло. Джерд отвернулась от окна и следом за мужем пошла наверх. Скрипучие ступеньки под её ногами рассказали жалостливую историю и затихли.

Единственный оставшийся в комнате огненный шар всё ещё теплился у окна, а кристалл светился бледно-лиловым. Его надо было убрать в шкаф и запереть там. Кристаллы — вещь дорогая, а бандитов и воров на окраинах страны развелось предостаточно. Но Этель, тысячу раз уже подумав об этом, так и не сдвинулась с места. Она закрывала глаза, и мысли её плавно перетекали в другое русло.

"Нужно идти в Морейн. Неужели это… Нет, всё потом, потом. Нужно идти".

Голубой прозрачный камень в одном перстне. В другом — мутно-чёрный, как вода в глубоком омуте. Невесомые кружева у ворота камзола, тоже бледно-голубые, цвета прозрачных детских глаз. Вышивка серебристыми нитями по багровому бархату мантии. Гладко зачёсанные назад волосы. Всё как будто говорило: смотри.

Орлана смотрела на него, сцепив пальцы у талии. Сайоран склонился в глубоком поклоне, совершенно не обязательном: он как будто бы желал смягчить предстоящий разговор. Но Орлана не пригласила его ни в приёмную, ни даже на стеклянную террасу, хоть ветер в саду был уже не по-летнему свежим. Она сама ощущала, как крадётся по вычищенным дорожкам сада холодок — к самому её подолу.

- Лорд, я хочу услышать, как всё произошло.

Сайоран одёрнул мантию, которую опрометчиво поленился сколоть брошью, и теперь от ветра она норовила соскользнуть с плеч. Шуршали, осыпаясь на землю, листья вечноосенних деревьев. Он нервно оборачивался, будто боялся, что их разговор могут подслушать. Будто в их разговоре было, что подслушивать.

Когда он оборачивался, Орлана видела изящный юношеский профиль, и сердце леденело: так сильно он был похож на свою сестру.