Мария Чурсина - Последнее дело императрицы

- Жива. Почему ты спрашиваешь?

Идрис всё ещё смотрел на неё — в упор, молча, улыбаясь из-под капюшона. Этель стало совершенно точно не по себе, когда он шагнул ей навстречу.

- Я рад, что ты ко мне пришла. Сама.

Этель шарахнулась в сторону. Как, как, ну как она могла ему поверить? Лучше признаться Ордену во всех своих грехах. Лучше выслушивать его поучения и порицания.

- Идрис, — судорожно сглатывая, выдавила из себя Этель, стараясь, чтобы голос хоть не дрожал. — Ты обещал привести меня к выходу. Забыл?

Он остановился, рукой уперевшись в стену над её плечом, придвинулся совсем близко, и Этель ощутила знакомый запах ромашкового чая. Она подавила в себе желание отвернуться и смотрела ему в глаза. Знала — стоит показать хоть намёк на слабость, и демон, который притаился за оболочкой знакомого мага времени, прыгнет на неё с когтями наизготовку.

- Тут нет выхода. Мы его уже давно прошли, — сказал Идрис, не переставая улыбаться. Этель захотелось стянуть с него капюшон, чтобы видеть перед собой лицо, а не тень, позволяющую домысливать всё, что угодно.

- Тогда давай вернёмся.

- О, Вселенский Разум! — взвыл Идрис, возводя руки к небу. Точнее, к тёмным сводам коридора. — Сколько ещё будут продолжаться эти игры? Я устал. Я очень устал. Я не понимаю, почему ты всё время мучаешь меня.

Этель вжалась в стену, и если бы при желании могла стать частью этой каменной кладки, она бы ею стала. Руки не ощущали холода. Послышался странный шорох, и только через секунду Этель поняла, что сама царапает пыльные камни.

- Я мучаю тебя? — выдохнула она, хотя сама себе давно пообещала не удивляться ничему в поведении Идриса.

- Да. Ты же сама ко мне пришла. Значит, ты меня любишь. Почему ты тогда от меня бегаешь всю жизнь?

- Идрис, я не… — Она замолчала, вовремя поняв, что объясняться бессмысленно, он всё равно пропустит её слова мимо ушей или примет за очередное "мучение". Нужно было искать пути отступлений, а не объясняться с сумасшедшим.

Он и правда не услышал. Идрис отвернулся и кивнул своим мыслям, словно справа стоял друг, который рассказывал правильные и важные вещи. Вот только справа никого не было.

- Да, — сказал Идрис невидимому другу. — Все женщины так поступают. Бегают. Но, может быть, хватит?

Он обернулся к Этель, больше не улыбаясь.

- И что ты мне сделаешь теперь? Убьёшь? Ты потом отсюда не выберешься.

- Что тебе нужно? — тихо спросила она, чувствуя, как под плащом по телу стекают капельки пота, хоть в коридоре и не было жарко, но даже лоб покрылся испариной.

- А разве ещё не понятно? Я мечтаю, чтобы у нас были дети.

Он потянулся к Этель, провёл ладонью по её щеке, сполз ниже, к плечу и перебрал в пальцах шелковые шнурки-завязки. Она не шевелилась, дышала едва-едва. Холодный воздух щекотал горло и обжигал губы.

- Понимаешь, это будет сложно.

- У тебя вечно одни отговорки, — страдальчески поморщился Идрис. — Ну сама подумай, у тебя же никого нет. Или скоро не будет. Луксора и Риана убили, Эйрин эту тоже скоро убьют. Наша встреча как раз кстати, разве нет?

У неё задрожали руки. Мерзкий солёный привкус во рту — Этель до крови прокусила губу, пока заставляла себя молчать.

- Я же для тебя стараюсь, — обречённо развёл руками Идрис. — Просто я знаю, что ты всё равно будешь бегать. А я так не могу.

- Я не буду, — прошептала Этель, пытаясь уцепиться за рукав его плаща, потому что пальцы Идриса неумолимо скользили вниз, и её едва ли не передёргивало от его прикосновений, хотя излишней брезгливостью Этель никогда не страдала.

- Будешь, я знаю. — Его рука прошлась по поясу платья, отыскивая застёжку, и Этель ощутила прикосновение жёсткой кожи, из которой была сшита его перчатка. Два крошечных крючка попались слишком быстро, и Этель вздрогнула, когда пояс сполз вниз по подолу. Вниз, кажется, до самого пола. Она ощутила себя полностью беззащитной. Выдержки хватило только на то, чтобы прошептать:

- Мне нужно спасти дочь.

- Да нет у тебя никакой дочери! — рявкнул ей в лицо Идрис. — Умерла! Уже убили! Хватит напоминать мне про свою дочь!

Этель отвернулась, насколько вообще это оказалось возможным в её положении. В голове метались мысли, одна оборванней другой.

Убить его? Правда убить? Чтобы потом неизвестно сколько проваляться в забытьи, восстанавливая силы? И самой умереть от холода? Или просто подохнуть с голоду, как бездомная собака? Выбора не было никакого.

- Идрис, я согласна, — быстро проговорила она, пока он нащупывал пуговицы на бархате.