Эл Ибнейзер - Дар Менестреля

Йолан рассмеялся:

— Ладно, нам еще предстоит немало обсудить позже, но если ты и дальше будешь столь же понятливым, и не забудешь быть полезным, сможешь рассчитывать на титул герцога. Кстати, а как ты понял, что придется идти против Егарда?

— Видите ли, мастер, он ведь приказал приглядывать за вами в его отсутствие…

Если бы кто заглянул в хижину, он решил бы что увидел приют для слабоумных. Онтеро, терзающий кусок древнего пергамента, бормотал себе что-то под нос, временами немного жестикулируя, как будто споря с кем-то, возможно, что с самим собой. Дастин тоже развлекал себя разговором, только его бормотания было потише и сопровождалось восторженными взглядами в пространство и сияющей улыбкой. Не слишком отставал от других и герцог, мрачно сидевший в кресле, протянув ноги, и погруженный в мрачные мысли. К его чести, надо заметить, что хотя он, похоже, и вел бурный разговор с самим собой, но вслух он ничего не произносил, разве что иногда шевеля губами. Один только Тич вел себя как нормальный человек, или по крайней мере нормальный мальчишка его возраста. Он забрался на стол, и размахивая ногами смотрел, не удастся ли отвлечь кого и старших от разговоров с собой в пользу разговора с ним. Заметив, что Ильмер вроде бы уже смотрит не так мрачно, и почти не шевелит губами, Тич спросил:

— Иль, как ты думаешь, получится у Дастина?

Герцог поднял тяжелый взгляд на мальчишку и мягко сказал:

— Не сейчас, Тич, не время.

— А чего ты-то так переживаешь? Тебе вроде и делать ничего не надо… — поинтересовался лисенок.

— Мельсана все еще моя невеста, Тич, ты не находишь, что мне есть о чем подумать?

— Ой, и правда, — вмешался Дастин, и его вытянувшееся лицо говорило само за себя, — Слушай, как же это… Ведь она — твоя невеста, как же я буду… Это ж неправильно!

Ильмер прервал его тяжелым вздохом и ответил:

— Дастин, это непростой вопрос и для меня. И я его пытаюсь сейчас решить. Ты не мог бы заткнуться и оставить меня наедине с моими мыслями?

— Но Иль, зачем она тебе такая вообще нужна? — вмешался Тич.

Герцог еще раз вздохнул, но ответил:

— Ты прав, мальчик. Она такая мне не нужна. Я не вправе доверить ей ни судьбу моих людей ни рождение и воспитание наследника. Наверное, это будет означать серьезные проблемы с Леогонией, но придется справитсья. Но все равно это очень тяжелая тема для меня. Поэтому оставьте меня в покое. Я должен примириться с этим своим решением, и это не так просто, — почти рявкнул он напоследок и отвернулся в сторону.

Тич умолк, а Дастин, услышав, что принцесса больше не невеста его спутника и друга, понемногу успокоился, и через некоторое время улыбка опять появилась на его лице. Хижина по-прежнему напоминала приют безумных…

Владелец постоялого двора, совмещавшего крохотную гостиницу, таверну и конюшню, был весьма мрачной личностью, хотя по сравнению со многими другими лицами на улице его спокойная мрачность выглядела даже как-то мудро. Взяв монету вперед, он принес еду и кувшин пива, так и не произнеся ни слова, а лишь ограничиваясь взглядами и жестами. Такая молчаливость хозяина была, мягко говоря, необычна в окрестных землях, но, в конце концов, кому какое дело, если человек не любит бросать слова на ветер? Пробил молчание вопрос гнома, есть ли свободные комнаты на несколько дней. Хозяин сначала изумленно взглянул на путников, так и не произнося не слова, а когда ему показали другую монету и повторили вопрос, не выдержал и наконец разомкнул уста:

— Вы будете ночевать в городе???

— Да, а что? — ответил вопросом на вопрос гном.

— Ну-ну… — покачал головой хозяин, — комнаты есть, еще мой дед строил, когда приезжих много было. Но я бы не советовал.

— А что, плохие комнаты, неподходящие? Может посоветуешь, где получше найти?

— Комнаты подходящие, город — неподходящий. Лучше б вам не рисковать.

— У нас здесь дела, и не на один день. Так что мы рискнем уж, если комнаты свободны.

— Дело ваше… — пожал плечами хозяин и вновь погрузился в молчание.

Пара личностей с видом бандитов с большой дороги, сидевшие в таверне невдалеке, внимательно прислушивались к разговору, а потом отвернулись, будто ничего не слышали, но было явно, что ни одно слово разговора пропущено не было…

Посреди ночи раздался стук в ворота и крики с улицы «Открывай!». Хозяин постоялого двора спустился приоткрыл ворота и увидел толпу с факелами, явно настроенную устроить погром.