Мария Чурсина - Императрица и смерть

Свет лился им на колени - тонкие лучики, белое сияние. На самом краю каменного постамента нашёлся маленький коричневый огарок, и Орлана рассказала, как ходила за свечками в мир людей. Истемир посмеивался над ней за суеверность. Она смущённо царапала золотые узоры на его плаще.

Орлана грела его руки дыханием и попыталась обмануть себя, когда они начали холодеть.

- Пора, наверное, - отстраняясь, произнёс Истемир.

Уродливые тени заплясали по стенам - корчились, кричали и плакали.

- Скажи мне что-нибудь хорошее, - попросила Орлана.

Он усмехнулся, привычно, одним уголком рта, посмотрел на неё, внимательно сузив глаза. Он был таким красивым, гораздо красивее Ордена.

- Думаю, ты станешь хорошей императрицей.

Орлана, краснея, вывернулась из его рук.

- Не ты ли это называл меня полной дурой?

Истемир погрозил ей пальцем.

- Это мне можно. А если кто-то другой назовёт, ты только скажи. Я ему руку оторву.

Слёзы всё равно покатились, хотя она думала, что иссяк их десятилетний запас. Опасаясь разрыдаться в голос, она зажала рот ладонью и кинулась ему на шею.

- Ты...

- Да, я знаю. - Истемир похлопал её по спине. - Я - самый лучший. Я всех спас, как обычно. Где моя награда?

На его плаще осталось влажное пятно. Орлана приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щёку.

- Ну вот, развела сырость, - заворчал он.

Орлана отступила на шаг, всё ещё не решаясь уйти, и шар пламени качнулся, как от порыва ветра: Истемир нагнулся к постаменту. Он взял в руки меч.

Не помутневшее от времени лезвие сверкало в белом свете.

- Вот, - сказал Истемир, пряча за серьёзностью наползающую на лицо улыбку. - У тебя же сын? Отдай парню, когда подрастёт.

Орлана покорно приняла подарок. Меч оказался неожиданно тяжёлым и холодным - обжёг её руки без перчаток.

- Подожди, я не могу, - быстро заговорила она, - ты же так его обожал, а теперь отдаёшь?

- Ну, согласись, мне он не очень-то и нужен. Всё. - Истемир взял её за плечи и развернул к выходу. - Топай, мелкая. И не смей мне там помереть. Получишь потом.

Орлана впервые видела, какое серебристое марево стояло над императорским садом от осенних звёзд. Какая тишина - что слышно было даже, как бьются о каменный берег волны Сантарина.

Она шла по дальним дорожкам, над которыми покачивались шары белого пламени, и смотрела на звёзды. Тяжёлый меч в руках сверкал от их света, и голые чёрные деревья покрывались мохнатыми шалями.

Вокруг пламенных шаров парили невесомые, похожие на тополиные пушинки ночные насекомые. Они садились Орлане на мантию, и она не смахивала их - они слетали сами. Ночь над Альмарейном стояла прозрачная и тихая.

Губы ныли от улыбки. Орлана шла по восточному крылу. Там, где нестрашно вздыхал в старой тронной зале ветер, рассыпая по углам сухие цветы. Где пыль на мраморных ступеньках была встревожена лишь её шагами. Где раньше слышались звуки флейты Идриса.

В спальне оказалось тихо и пусто, Орлана положила меч на стол. Испачканное кровью одеяло до сих пор свисало до самого ковра. Из распахнутых настежь штор лился серебристый свет, и в нём вся комната была как на ладони. Скинув мантию, Орлана присела на край постели.

Как же много у неё ещё осталось дел... но город спал. Мирно колыхалось под лёгким ветром белое пламя. Она всего на секунду опустила голову на подушку.

Когда она вышла в сад, она поняла, что больше сюда не вернётся.

Маги сажали деревья и выращивали цветы, они тратили свои силы на то, что можно было уничтожить одним движением - смять в руке нежные лепестки лилии, заставить оцепенеть лужицами мрака глаза маленькой нахохлившейся пичуги. Брызнуть бы белым пламенем на дорожки сада, чтобы забились в предсмертных судорогах, чтобы растаяли и потонули во тьме беспомощные язычки огня.

Раньше она хотела жить. Теперь всё это опостылело.

Роняя с пальцев капли тумана, Ида прошла по дорожке к самой ограде. Там, за ней, над городом стояло серебристое марево. Ещё выше, в тёмном небе, горели редкие звёзды, и к этим звёздам тонкими струйками поднимался серый туман.

Она обернулась в последний раз на замок, нашла взглядом единственное окно, которое научилась находить, сама того не желая, и шепнула ему что-то вроде прощания. Гримаса, похожая на улыбку, отчаянно дёрнула уголки её губ.

За тем окном спал мальчик, и синяя птица с взъерошенными перьями на загривке парила над ним, охраняя этот сон.

Орлана осторожно приоткрыла дверь в кабинет императора. Тонкая полоска серебряного света упала на пол приёмной. Сегодня комната ни во что не превратилась: Орлана слишком спешила.