Танит Ли - Чары Тьмы

Из темноты ночи на крышу спустился Хазронд, столь же безупречно прекрасный, как и она сама. На серебряном поводке он вел великолепную тварь. Это была идеально сложенная лошадь с шелковистой кожей, с черными водопадами гривы и хвоста, в которых переливались круглый жемчуг и сапфиры. вплетенными в них. Черными веерами за ее спиной раскрывались пернатые крылья.

Хазронд остановился перед Азриной.

— Весь мир говорит о твоей красоте, — промолвил он, — но она еще совершеннее, чем узнаешь из рассказов.

— Ты очень любезен, — ответила она.

— Нет, я никогда не был любезным. Но вот я, а вот мой подарок.

Азрина устремила взгляд на существо, которое, замерев, повисло в ночном небе.

— Так ты принес мне птицу с телом лошади, — наконец промолвила Азрина.

Хазронд улыбнулся.

— Да, прекрасная Азрина. Птицу с телом, головой, ногами и копытами, гривой и хвостом лошади. Или… лошадь с крыльями. И повернувшись, он отстегнул поводок. — Лети, — промолвил он, обращаясь к первому отпрыску кобылицы.

И лошадь ударила по крыше изящной ногой. Она скакнула и распустила крылья, и взмыла, словно поднятая невидимыми цепями. Она парила над головами, освещаемая лунным светом, и кружила под серебряным колесом.

— Кто там кричит? — осведомился Хазронд.

— Дочь царя, правившего этими землями до меня, — ответила Азрина.

Крылатая лошадь кинжальными ударами крыл разрезала ночное пространство, а затем, паря черным перышком, опустилась на крышу.

— Не хочешь ли прокатиться по небу верхом? — спросил Хазронд у Азрины.

— У меня для таких прогулок есть другие средства.

— Какими бы они ни были, Азрина, — нежно проговорил Хазронд, присаживаясь у ее колен, — они не сравнятся с этой лошадью. Ибо это живое существо, хоть и созданное по моей прихоти. Оно обладает совершенной формой и статью, будучи одновременно земным и волшебным. Этот скакун — ровня тебе по красоте. Твои черные волосы и серебристая бледность на фоне этого сгустка тьмы будут казаться черными и белыми лилиями на залитой лунным светом реке. Никто еще не ездил на этой лошади. Даже я. Так стань же первой и владей этим существом.

Азрина встала. Волны ароматов хлынули от ее платья и волос. Она подошла к лошади и коснулась ее морды. Черный конь склонил к ней голову, и драгоценные камни, вплетенные в гриву, переплелись с волосами Азрина.

— Красавица, — пробормотала та, — ты бы стала моей, если бы была свободна. Но ты принадлежишь ему. А значит, ты не можешь стать моей.

Хазронд тоже поднялся. И белые каменные коты едва слышно зарычали.

— Госпожа, неужели ты отвергаешь мой дар?

— Я отвергаю тебя и все остальное вслед за тобой.

Хазронд завернулся в плащ, как в набежавшую чернильную волну. Взгляд его говорил то, чего лучше бы никому не слышать. Он так волновался, так ждал этого часа, что сама ночь пульсировала от силы его упований. И все же Азрина снова сказала «нет». И непоколебимая воля Хазронда, отступив, ударом хлыста снова вернулась к нему.

— Твое кокетство слишком убедительно, — заметил он. — Я ведь могу и поверить.

— Сделай одолжение.

— Как ты наказываешь себя, Азрина, подпитывая в себе гнев! Как ты обманываешь себя!

— Я припоминаю старое изречение. Кажется, оно звучит так: отправляйся в никуда на крылатом скакуне. Видно, ты стал его жертвой.

Хазронд нахмурился. Крыша опустела, и лишь каменные коты подкрадывались все ближе, и искры вылетали из пастей.

— Эта поговорка звучит иначе, — заметил Хазронд.

— Неужто, Владыка Тьмы? — промолвила Азрина улыбаясь. Эта улыбка была способна заморозить цветы любой любви.

И тогда Азрина прикоснулась губами к черному лепестку — лошадиному уху.

— Будь ничьей, — прошептала она.

И в насмешку над князем Ваздру черная лебедь Азрина поднялась над крышей и легко полетела по небу.

Хазронд изрыгнул проклятие, и сжавшееся пространство, вторя ему, исторгло язык пламени.

Хазронд щелкнул пальцами и исчез вместе со своим подношением.

Коты окаменели, и только их хвосты продолжали со скрежетом метаться из стороны в сторону.

Высоко в небе по-прежнему тихо кричала колесуемая царская дочь.

На самой окраине владений Азрины лежали земли, обладавшие из-за близкого соседства с империей необычными свойствами. Там высилась гора, ее вершина напоминала флагшток, уходивший ввысь на много сотен ярдов и отбрасывавший такую тень, что она закрывала огромные пространства внизу у подножия, лишая их летнего жара и полуденного зноя.