Урсула Ле Гуин - Техану. Последняя книга Земноморья

— Калессин…

Она посмотрела на восток. Возвышавшиеся над лесами склоны Горы Гонт отливали багрянцем, ловя последние лучи заходящего солнца. Они тускнели у нее на глазах. Тенар на миг отвела взгляд, а когда посмотрела на Гору вновь, ее склоны уже приобрели тускло-серый оттенок, переходивший внизу в темень лесов.

Она дождалась появления первой звезды. Когда та засияла над дымкой, Тенар нехотя побрела к дому.

К дому, но не д ом ой . Почему она торчит здесь, в доме Огиона, и присматривает за его козами и огородом, вместо того, чтобы жить на собственной ферме, работать на своем огороде и пасти свои стада?

«Жди», — сказал старый маг, и она ждала. И дождалась прилета дракона. Гед теперь уже достаточно окреп. Она выполнила свою миссию. Нужда в ней отпала. А ей необходимо было присматривать за фермой. Настало время уходить отсюда.

И все же Тенар не могла без боли в сердце думать о том, чтобы покинуть этот утес, это ястребиное гнездо, и вновь спуститься в низины, к плодородным полям, не знающим безжалостных ветров. Что за мечты будоражили ее разум у крохотного окошка, глядящего на запад? Что за дракон прилетал к ней сюда?

Дверь дома, как всегда, была распахнута, чтобы внутри было светлее и легче дышалось. Сокол сидел, не зажигая лампы, на табуретке у потухшего очага. Он частенько сидел здесь. Тенар решила, что это было его любимое место в те далекие дни, когда он, будучи еще мальчишкой, учился у Огиона. Когда Тенар сама была ученицей Огиона, она тоже любила сидеть там холодными зимними днями.

Гед услышал, как она вошла, но не оторвал глаз от темного угла справа от двери. Там стоял дубовый посох Огиона, тяжелый и длинный, в рост человека, отполированный до блеска там, где его касалась рука старого мага. Рядом с ним Ферру поставила свой ореховый прутик и ольховый посох Тенар, которые та срезала, когда они шли в Ре Альби.

Тенар подумала: «А где, интересно, его посох, буковый посох волшебника, который дал ему Огион?..» И тут же: «Почему я вспомнила об этом только сейчас?»

Из-за царящей в доме темноты воздух в комнате казался спертым. Тенар чувствовала себя подавленной. Она надеялась, что Сокол еще не лег и поговорит с ней, но вот он сидит там, а им нечего сказать друг другу.

— Я подумала, — начала, наконец, она, поправляя тарелки на дубовой полке, — что мне пора возвращаться на свою ферму.

Гед промолчал. Возможно, он кивнул, но Тенар не смотрела в его сторону.

Она вдруг почувствовала жуткую усталость и захотела лечь спать, но еще не совсем стемнело, а он сидел посреди комнаты, и она не могла раздеться у него на глазах. Покраснев от стыда, Тенар разозлилась и уже готова была попросить его выйти на минуту из дома, когда он, вдруг прочистив горло, нерешительно заговорил.

— Книги Огиона. Книги Рун и две книги Заклинаний. Возьмешь ли ты их с собой?

— Я?

— Ты же была его последней ученицей.

Она подошла к очагу и села напротив Геда на треногий стул Огиона.

— Я научилась писать руны Хардика, но, скорее всего, уже забыла большинство из них. Огион еще учил меня языку, на котором говорят драконы. Некоторые слова я помню до сих пор. И это все. Я не стала волшебницей. Ты же знаешь, я вышла замуж. Разве Огион оставил бы свои мудрые книги жене фермера?

После некоторой паузы Гед ответил безразличным тоном:

— А кому же тогда он их оставил?

— Тебе, конечно.

Сокол промолчал.

— Ты был его лучшим учеником, его гордостью и другом. Он ничего не сказал, но они, конечно, теперь принадлежат тебе.

— И что мне с ними делать?

Она изумленно уставилась на него в полумраке комнаты. Сквозь западное окно еще сочился призрачный свет. Неприкрытая, необъяснимая ярость, прозвучавшая в его голосе, вывела ее из себя.

— И это ты, Верховный Маг, спрашиваешь меня? Почему ты, Гед, хочешь сделать из меня большую дуру, чем я есть на самом деле?

Он вскочил на ноги. Голос его дрожал.

— Но разве… ты не видишь, что все кончено… все исчезло без следа!?

Она ошеломленно смотрела на него, пытаясь разглядеть в темноте выражение его лица.

— Я полностью утратил магическую силу. Я отдал ее… истратил всю без остатка. Чтобы закрыть… Что сделано, то сделано.

Тенар попыталась осмыслить его слова, не не смогла.

— Я будто выплеснул чашку воды на песок, — сказал он. — На иссушенную землю. Я вынужден был сделать это. Но теперь мне нечем напиться. Но что изменилось? Что такое чашка воды для необъятной пустыни? Разве пустыня исчезла?.. Прислушайся!.. Кто-то шепотом звал меня из-за порога вот этой самой двери: «Прислушайся! Прислушайся!» — и я смолоду отправился в безводную страну. Там и встретил свою Тень, я слился с ней, породнился с собственной смертью… Я выжил благодаря воде, животворной влаге. Я был журчащим фонтаном, родником, источником. Но там не бегут ручьи. В конце концов у меня осталась последняя чашка воды, и мне пришлось выплеснуть ее на черный песок у истока пересохшей реки. И вот вода кончилась, истрачена до последней капли… Что сделано, то сделано.