Эрик Ластбадер - Отмели Ночи

Она увлекла его в комнату, и морской ветерок провожал их до самой кровати.

Ее волосы хлестали его по лицу, когда он, распахнув ее халат, целовал отливающую матовым светом кожу. Желание его было неистовым, всепоглощающим.

Она застонала. Еще раз. Еще.

И его подхватило потоком.

Невесомость после напряжения.

Все двери раздвинуты, перед ними опять — море и небо.

— Ты сегодня ходил в Совет.

Ее голос звучал озадаченно.

— Да, во второй половине дня.

— И сражался с зелеными. Глупее трудно и придумать.

— Я был вынужден, — вздохнул он.

— Тебе пришлось убить одного?

— Не одного. Больше.

Она тихо вскрикнула.

Луна скрылась за облаками, и снова пришлось зажечь лампу. Они помолчали, вслушиваясь в тихий плеск волн.

— Теперь они придут за тобой.

— Я не боюсь.

Она водила ладонью по его груди.

— Я не хочу, чтобы ты погиб.

— Тогда я останусь в живых, — со смехом ответил он.

— Зеленых так просто не одолеешь...

— А я и не собирался. Что было, того не вернешь. Сам я лезть на рожон не стану. Но я — воин, и, если зеленые придут за мной, я уничтожу их.

Она смотрела на него непроницаемым взглядом. Ему послышался печальный крик морской птицы.

— Да, — сказала она, помолчав, — я верю, что ты это сделаешь.

И тут же добавила:

— Я даже не представляю, кому еще я могла бы такое сказать.

— Это комплимент?

Она рассмеялась звонким, рассыпчатым смехом. Он нащупал в темноте ее руку, и их пальцы сплелись. Она царапнула его ногтем по ладони.

— Зачем тебе нужно в Совет?

Он рассказал ей все.

— Неужели ты веришь во все эти сказки?

— Верю, Кири.

— Но Годайго...

— Риккагина не было в Тенчо сегодня утром.

Она повернула голову, чтобы лучше его видеть.

— Какая связь между смертью Са и россказнями о каких-то нелюдях, что сражаются с нашими воинами на севере? Мои люди уже разделались с убийцами.

— С убийцами? — тут же переспросил Ронин. — И кто же они?

— Как кто?! Те, кто были с ней последними, это же очевидно. Вот только...

— Кири, ее убили не люди.

Он вдруг почувствовал, что она вся дрожит. Кожа у нее на руках покрылась мурашками. Может быть, из-за того, что усилился ветер и стало заметно прохладнее.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что мне доводилось сражаться с тварью, которая убила ее. Эта тварь убила одного моего друга — точно так же, как и Са.

Она отстранилась от него.

— Я не могу в это поверить. Не могу я поверить и в то, что война, начавшаяся задолго до моего рождения, стала теперь другой.

— И все же я очень тебя прошу: помоги мне встретиться с Советом. Без твоей поддержки я вряд ли туда попаду.

— А почему ты решил, что Совет сможет тебе помочь?

— Это не я решил. Мне подсказал Туолин.

По лицу Кири пробежала тень. Она пожала плечами.

— Не представляю, зачем он это сделал. От Совета тебе никакой пользы не...

Ронин схватил ее за плечи.

— Кири, я должен с ними увидеться!

— Других возможностей нет?

— Никаких.

Она растрепала его волосы.

— Хорошо, мой воин. Завтра ты будешь в палатах Совета.

Он прижал ее к себе и крепко поцеловал, чувствуя, как тает в его объятиях ее гибкое, извивающееся тело. Ее распущенные волосы разметались на ветру. Лампа зашипела и погасла.

Она что-то достала из-под подушки и подняла руку, казавшуюся в полутьме изящной колонной, длинной, белой и стройной. Ее лиловые ногти смотрелись сейчас почти черными, точно запекшаяся кровь. Между большим и указательным пальцами она держала какой-то маленький черный предмет, а между указательным и средним — еще один, точно такой же. Приложив большой и указательный пальцы к губам, она вдохнула, потом протянула руку к Ронину, и с ее губ сорвался манящий зов — таинственный крик морской птицы, одиноко парящей над перекатывающимися волнами. Ее пальцы, прохладные на ощупь, у него на губах.

— Съешь это.

Когда он открыл рот, она спросила:

— Ты веришь мне?

Он промолчал. Что бы он ни ответил, это уже не имело значения.

Тепло, охватившее тело. Трение, точно гладишь атласной перчаткой слоновую кость.

Ее губы, влажные и блестящие, выпевали таинственную молитву, в которой слились звук, движение и форма. Слова оставались призрачной идеей, не имеющей очертаний и не остающейся в памяти, заброшенной в отдаленной пещере яркого света и звериных запахов.

Ветер стих, и воздух сделался неподвижным. Ночная тьма окутала их черным бархатным покрывалом. Атмосфера застыла между тихими вздохами. Ронин лежал, прислушиваясь к плеску волн, мощному и отчетливому, как громовые раскаты, накатывающему на его барабанные перепонки в такт с содроганиями его тела.