Эрик Ластбадер - Дай-сан

— Ронин знал этого человека.

— Джиндо?

— Еще одна напрасно потерянная жизнь…

— Он знал и Саламандру…

Воин Заката рассмеялся, но его взгляд остался холодным. Теперь все казалось вполне логичным. Единственное, чего он не мог понять, — почему он этого не предвидел.

— Я до сих пор не могу привыкнуть к твоему новому голосу.

Он подошел к высокому окну. На улице было темно. Только желтые точки небольших фонарей немного рассеивали кромешный мрак. Он всмотрелся в толстый слой облаков, буквально физически ощущая их давящую тяжесть.

Может быть, поговорим лучше так? — раздался ее голос у него в сознании.

По-моему, луна зашла. Это напоминает мне…

Он не закончил мысль, и она его не торопила. Или, может быть, просто она уловила тень картины, мысленный образ, который поняла лучше, чем он смел надеяться.

Она прошла через комнату, почти машинально развязала пояс своего халата, заляпанного спекшейся кровью. Она наблюдала за тем, как свет лампы дрожит на его странном лице с резкими чертами.

Она налила воды в миску, сложила чашечкой ладони.

— Знаешь, сейчас ты мне кажешься не таким чужим…

Он закрыл ставни и повернулся к ней.

Брызги воды блестели на ее длинных гибких ногах, на узкой талии, на широких бедрах, на упругих грудях..

— Я думала, что любила мужа… — Ее темные волосы с капельками влаги рассыпались по плечам. — Какое-то время я боролась со своими чувствами. Я не могла, не хотела любить Ронина. Ведь он не был буджуном, хотя и дрался, как буджун.

Она взяла с кушетки большой кусок ткани и вытерлась насухо.

— Но потом я нашла тебя.

Таким. Ее голос как ласка у него в сознании.

Она шагнула к нему. Волосы темной волной упали ей на лицо. Она подняла руку, чтобы убрать их.

Он смотрел ей в глаза, потом отвел взгляд.

— Что с Туолином?

Уронив ткань, она предстала перед ним полностью обнаженной. Потом набросила на себя чистый халат и завязала пояс.

— Я скажу Кири…

— Пусть кто-нибудь из солдат…

— Нет.

— Охрана…

— Надежная. Я хочу…

— Шип прошел мимо.

Он словно только теперь начал что-то понимать.

— Да, но сюрикен, ранивший его, был тоже отравлен. Левая рука у него уже парализована.

— Нет ничего…

— Я приведу ее.

Она прильнула губами к его губам.

Кири вздрогнула и на мгновение прекратила набивать длинную, тонкую трубку. Как наяву ей послышался крик Мацу. Она тряхнула головой. Она хорошо знала действие опия — она поэтому и курила. Мацу тоже когда-то курила, но сейчас ощущение было совсем другим. Она лихорадочно думала, продолжая машинально набивать трубку. Но что, если Мацу жива? Нет. Невозможно! Она вновь и вновь терзала себя страшными видениями: прекрасное белое тело, плавающее в дымящейся крови; голова, которая держится лишь на тонкой полоске влажной кожи; когти Маккона, раздирающие горло и вонзающиеся в мозг.

Она сглотнула комок, подступивший к горлу при воспоминании о холодной хватке смерти. Стоит лишь раз отойти… Она снова нащупала рукоятку прямого ножа в парадных ножнах, удобно упиравшихся в живот. Это холодное светлое лезвие терпеливо дожидалось того, кто возьмет его и пронзит ей внутренности.

Кири прикрыла веки, чтобы удержать слезы, и подумала, в который уже раз: «Без нее я умираю».

— Кири.

Она открыла глаза. Рядом с ней присела на корточки Моэру.

— Кири, послушай. Сколько ты выкурила?

Кири безмолвно покачала головой. Ей почудилось, что в глазах Моэру промелькнуло что-то страшное, темное.

— В Камадо проник джиндо. Его послали убить меня. Туолин сразился с ним и был ранен.

— Опасно?

— Думаю, тебе надо с ним повидаться.

Она ощутила щекой холод камня. Она закрыла глаза.

— Хорошо, — сказал он. — Я себя чувствую хорошо.

Лоб у него был сухим и горячим.

Она чувствовала, как он нежно гладит ее по лицу. Так мягко. Что-то странное было в его глазах.

— Я люблю тебя, — произнес он очень тихо.

И она не смогла больше сдерживаться. Что-то надломилось в ее душе, и по щекам покатились слезы — все муки, вся боль выходили сейчас из нее вместе с рыданиями, а Туолин обнимал ее, укачивал, поглаживал волосы. Она прижалась к нему, словно испуганный ребенок, но теперь уже не одинокий.

— Долгая была ночь, — сказал он.

— Эффект внезапности, — проговорил Ду-Синь. — Надо застать их врасплох.

— Да, — откликнулся Азуки-иро. — Все правильно. Если мы выставим сразу ударные силы, Макконам придется возглавить контратаку.