Эрик Ластбадер - Дай-сан

С палуб убрали последние трупы. В сражении полегло почти полкоманды, но, как вроде бы между прочим заметил Мойши, «пернатые» потеряли в полтора раза больше. Теперь моряки забрасывали за борт ведра, зачерпывали морскую воду и лили ее на широкие палубы до тех пор, пока по стокам не перестала течь кровь людей и тварей с обсидианового корабля.

Черное неестественное течение, к которому вскоре присоединился и свежий попутный ветер, продолжало гнать «Киоку» почти точно на юг. Поначалу они еще как-то пытались свернуть в сторону, но даже дополнительные брам-стеньги не замедлили их стремительного движения. В конце концов Мойши сказал Ронину, пожав плечами:

— Нам остается одно: запастись терпением и ждать. Стихию нам не побороть.

И Ронин, который давно уже научился склоняться перед неодолимыми и непостижимыми силами, пусть с неохотой, но все-таки согласился со штурманом.

Он еще долго стоял неподвижно, безмолвно взывая к Моэру. Соленый ветер трепал его плащ. Потом Ронин очистил разум от всех посторонних мыслей и приготовился принять ответ.

Молчание. Полное и безысходное.

Почти всю его жизнь смерть была где-то рядом, поблизости. Она всегда забирала у Ронина самых близких, самых дорогих людей. Человек ко всему привыкает… и все же сейчас он никак не желал примириться с уходом Моэру. Ее аромат, ее голос в его сознании — они не хотели ни таять, ни расплываться неуловимыми воспоминаниями, хотя Ронин и понимал, что среди воинов с обсидиановых кораблей ей не выжить. «Пернатые» явно не намеревались брать пленных. Они напали на «Киоку» с единственной целью — перебить всех до единого на борту.

Он наконец оторвался от перил.

Самое лучшее — если бурлящее черное море забрало ее к себе.

Дни и ночи тянулись мучительно медленно или же пролетали почти незаметно — это зависело от настроения. Ронин вообще перестал заходить к себе в каюту. Теплыми ночами при свете мерцающих звезд он мерил шагами палубу, и тяжелая поступь его сапог не давала заснуть матросам в кубрике.

Днем он обычно спал, укрывшись за бизань-мачтой, пока тени от облаков и искрящийся солнечный свет медленно проплывали над ним. Иногда он вообще не ложился. В такие дни Ронин либо часами точил свой меч, либо забирался на ванты и долго всматривался в ровный горизонт. Пил он немного, ел еще меньше и не слушал Мойши, который из кожи вон лез, чтобы разговорить его.

Постепенно вода становилась прозрачнее и зеленее, а сразу после заката она отливала размытым свечением. Солнце днем припекало, ночи стали заметно теплее.

Все чаще им попадались стаи летучих рыб. Они выпрыгивали из воды, сверкая серебристыми спинами. Чаще всего они появлялись по утрам или по вечерам. Мойши сказал, что это — хороший знак. Ронин, однако, не обратил на него внимания, погруженный в свои темные, потаенные мысли.

Ровно через семь дней после первого появления летучих рыб примерно в полулиге по правому борту показался странный столб воды. Точно дрожащий, сверкающий мост, на поверхность всплыла громадная иссиня-черная туша, отличающаяся при всей своей кажущейся неуклюжести неким своеобразным изяществом. Ее здоровенный хвост взвился в воздух и завис там, трепыхаясь. Время как будто застыло. А потом море сомкнулось над этим загадочным существом, и оно скрылось из виду, взметнув серебристую водную пыль.

В тот же день они увидели птицу — первую птицу с тех пор, как «Киоку» вышла из Хийяна, города-порта на западном побережье континента человека, — первую птицу за девяносто дней. Это была довольно крупная чайка с белыми и пурпурно-серыми крыльями. Она дважды облетела вокруг брам-стеньги на грот-мачте, заложила крутой вираж и улетела на восток.

Мойши велел рулевому держать курс по ней.

Влажная темная ночь. Бегущие в небе тучи закрыли месяц и звезды. Непроглядная тьма. Впередсмотрящие не заметили ничего. И если б не чуткий нос Мойши, Ронин бы в жизни не догадался о том, что они подошли к земле.

Но уже очень скоро до корабля донеслись тоскливые крики чаек, круживших над невидимыми утесами. Земля!

Ронин стоял рядом с Мойши на палубе, объятой бархатной тьмой и жарой.

— Это Ама-но-мори?

Это были первые слова, произнесенные Ронином за много дней.

— В целом мы шли в правильном направлении, капитан. Я, как мог, постарался подправить курс, но… — Мойши пожал плечами.

— Тогда это скорее всего не то.

— Капитан, перед нами — земля, не обозначенная на картах. А что мы знаем про Ама-но-мори? Что это остров, не обозначенный на картах.