Юлиана Суренова - Тропа каравана

Понимали это и рабы — гончары, ткачи, швеи, ювелиры и другие умельцы, — все те люди, рожденные в городах, которые волей случая оказались в караване. В их сердцах воскресали мечты о том, что им удастся найти богачей, которые согласились бы выкупить их у хозяина каравана. Произойдет чудо — и они смогут остаться в блаженной земле тепла и счастья… Слабая, еле теплившаяся надежда, которая не угасает никогда…

Конечно, был и другой путь: дождаться последнего дня пребывания торговцев в городе и попытаться сбежать, вверяя свою жизнь в руки богов. Но рабы понимали: жизнь в городе — дар Хранителя, которым наделяет лишь рождение и который нельзя самовольно присвоить. И чужака, заподозренного в преступлении против права свободного горожанина, ждала быстрая и неминуемая кара — смерть.

В полдень караван остановился у внешнего приграничья — небольшого, хорошо укрепленного поселения воинов-стражей. От дозорных здесь уже знали о приближении чужаков и были готовы на случай, если все видимое — лишь маска, под которой скрывается уродливое лицо снежных разбойников, — защищать город, пусть даже ценой собственных жизней.

Насторожились и караванщики, ибо здесь, у города, они подвергались куда большей опасности нападения разбойников, чем в открытой всем ветрам и взглядам снежной пустыне.

Тем временем старший из воинов-стражей взмахом жезла подозвал хозяина каравана к себе, для разговора. Его гладко выбритое, покрытое глубокими морщинами лицо выражало полное безразличие и лишь глаза смотрели внимательно и насторожено взглядом зверя, защищавшего свою территорию.

Атен понимал: судьба каравана и его людей сейчас во многом зависела от этого человека. Странникам было необходимо пополнить запасы, отдохнуть перед новым переходом до следующего города, который мог оказаться еще менее гостеприимным.

— Мати, — окликнул он стоявшую за первой повозкой девочку, которая, едва заслышав голос отца, быстро подбежала к нему. Караванщик взял дочь за руку: — Пойдем. И ничего не бойся: я с тобой.

Страж ждал хозяина каравана с улыбкой, которую не пытался спрятать:

— Ты доказал, что вы — мирные караванщики, — произнес он. Потом лицо его посерьезнело: — И, все же, я никогда бы не посмел так рисковать жизнью своего ребенка.

— Караван суровее к детям, чем город, — спокойно ответил Атен. — У нас они от рождения знают, что такое смерть.

Страж склонился к девочке, в глазах которой не было страха, лишь жгучее любопытство:

— Ты не боишься меня? — спросил он.

Та, удивленно заморгав, уставилась на него, и лишь немного придя в себя, качнула головой: она не могла понять, с чего этот немного странный, но, несомненно, добрый старик, живший в таком чудесном месте, решил, что может напугать ее, дочь каравана? С малых лет Мати твердили: враг не говорит, он убивает молча, боясь, что речь жертвы пробудит в груди жалость.

— Дядя, вы ведь пропустите нас? — не сводя взгляда с лица горожанина, спросила она. В конце концов, это единственное, что ее волновало.

— Что, хочешь посмотреть, как мы живем?

Мати с готовностью кивнула. Она была еще слишком мала, чтобы скрывать свои чувства и желания.

— А ты никогда не мечтала остаться в городе, жить в его тепле? — продолжал расспрашивать ее страж.

— Конечно, нет, — фыркнула та. — Разве можно всю жизнь прожить на одном месте?…Па, — девочка дернула отца за рукав: — Можно я вернусь к Лине?

— Беги, — проводив девочку взглядом, Атен вновь повернулся к стражу:

— Так нам будет позволено войти в город?

— Странный вы народ, караванщики, — думая о чем-то своем, произнес воин. — На своем веку я повидал многих из вашей породы и до сих пор не могу понять… Впрочем, без вас мы бы, наверное, уже давно забыли, что не одиноки, что в снежной пустыне есть и иные остова жизни.

— В городе сейчас гостят другие торговцы?

— Нет, — вздохнул старый воин. — Вам не грозит конкуренция, ибо таких, как вы, становится все меньше и меньше. Предыдущий караван ушел больше месяца назад… А я ведь помню еще времена, когда не было ни дня без новых гостей…

— Все из-за того, что гибнут города, — мрачно молвил караванщик. — Без остановок никто не способен идти через пустыню… Мы, — он горько усмехнулся, — зависим от вас в большей степени, чем кажется и чем нам хотелось бы… Так что, берегите свое счастье, ибо в нем и наша жизнь.

— Нас незачем призывать к этому. Конечно, мы сделаем все, от нас зависящее… Мне о многом хотелось бы поговорить с тобой…