Юлиана Суренова - Тропа каравана

Она не думала ни о чем, не осознавала, что зашла слишком далеко в снежную пустыню и не сможет найти дорогу назад, к каравану. Она просто шла.

А камень пылал все ярче. Его свет уже был виден сквозь толстые слои одежды. Вдруг он мигнул, заставив девочку вздрогнуть. Она огляделась, пытаясь найти то, что привело ее сюда. Но все вокруг казалось мертвым, пустым. На мгновение страх пронзил ее сердце холодом. Но он быстро растаял средь новой волны покоя, излучаемого талисманом.

И тут Мати показалось, что на ровной снежной поверхности пустыни появились неясные очертания, словно что-то большое, могучее было занесено снегом. Она приблизилась и…сугроб шевельнулся, сбрасывая часть снега. Обнажилась огромная клинообразная голова, увенчанная остророгой короной. Глаза — черные колодцы — дрогнули, их холодный пронзавший насквозь взгляд впился в девочку.

"Детеныш! — услышала она голос, рожденный прямо у нее в голове. В нем читалось страшное разочарование, в котором дрожала, почти теряясь, робкая надежда. — Почувствовав камень, я решил, что рядом наделенный даром… — боль сквозила, текла, как вода сквозь пальцы рук, омывая каждое слово. — Я ошибся. Значит, все напрасно…"

— Пусть я — только караванщица, но я здесь, с тобой, — быстро заговорила Мати, — и очень хочу помочь!

Чудовище какое-то время смотрело на нее, словно раздумывая, стоит ли продолжать этот разговор с песчинкой у его ног. — "Ты знаешь, кто я?" — вдруг спросило оно.

— Дракон из сказки, — ответила девочка, смело шагнув вперед. Ее глаза горели восхищением.

"Что ж, мне не приходится выбирать… Я умираю…"

— Нет! — она даже упрямо топнула ногой. Только-только столь долгожданная сказка пришла к ней, как, оказывается, что это — уже конец.

"Не перебивай! — шипел шепот. — Я не один, — голова чуть отодвинулась в сторону и девочка увидела, что в маленькой пещерке, образованной полураскрытым кожистым крылом дракона, лежал человек. Черноволосый, он не походил ни на караванщика, ни на жителя города. В нем было что-то особенное, что притягивало к себе душу, но, не поддаваясь разуму, оставалось неразгаданной загадкой. — Он ранен… Тяжело… Но нужно, чтобы он выжил… Я обещал высшим и не могу нарушить своего слова…"

— Что я должна сделать? — Мати решительно вскинула голову, готовая на все.

"Люди заботятся о своих детенышах. Они придут за тобой. Ты уговоришь взять его с собой и вылечить. Он отблагодарит за добро…"

— Но я не хочу возвращаться в караван! Я хочу остаться…!

"Здесь — только смерть".

— Никто не знает, что я ушла! Да и как меня найдут в такой метели? — она готова была расплакаться.

"Он сохранит тепло… Я успокою ветер… " — голова дракона повернулась, глаза устремились на оберегаемого им человека. Тот шевельнулся, тяжело приподнялся на локтях. Смоляные, длинные волосы скользнули в сторону, обнажая смуглое лицо с прямым носом, острыми бровями и тонкими бледными губами. А его глаза — черные, как ночное небо, с огоньками — мерцавшими искорками звезд… Они привязывали к себе крепче цепей…

Взгляды зверя и чужака встретились… Мати поняла: они о чем-то мысленно говорят друг с другом, прощаясь навсегда.

"И еще, — вновь зашептал дракон девочке. — Я знаю, ты умеешь хранить тайну. Не говори никому обо мне. Если люди узнают, поймут, кто он".

— Но…

"Так нужно… А теперь иди к нему. Чем ближе камень, тем теплее тебе будет".

Сколько Мати ни старалась понять, что происходит, явь все это, или сон, она не могла. Девочка только чувствовала, что сегодняшний день она запомнит на всю жизнь.

Подойдя к незнакомцу, она села на угол расстеленного на снегу плаща.

Дракон словно только этого и ждал. Он осторожно поднял крылья, боясь задеть людей, затем тяжело отполз в сторону, встряхнулся, освобождаясь от снега.

Лишь теперь Мати поняла, насколько огромно это удивительное существо. Его тень могла бы укрыть целый город…

Словно часть земли ожила, оторвалась от белого покрова, взлетела над пустыней и медленно в струившимся снежном потоке стала подниматься все выше и выше… И вот уже дракон скрылся из виду, растворившись в снегу и полутьме ночи.

И ветер утих. Снег, успокоившись, опустился на землю.

— Он исчез! — перешагивая через грусть и долю обиды, прошептала девочка, переведя взгляд с неба на землю.

Незнакомец лежал неподвижно, укрытый складками тяжелого черного плаща. Было незаметно, как вздымается его грудь. Казалось, что жили лишь глаза.

Девочка хотела заговорить с ним, но не решалась. Она знала, каково это — терять и уважала чужое горе.