Владимир Мясоедов - Всполохи настоящего волшебства

— Что ты собираешься делать? — подозрительно осведомился Фоул, внимательно разглядывая, как я раскладываю прямо на груди покойника баночки с реактивами и добавляю небольшую кисточку. — Учти, осквернение тела мерзкой некромантией сверх необходимого недопустимо.

— Вы сами-то поняли, что сказали? — вежливо уточнил Алколит. — Или в законе существуют некие неизвестные нам нормы применения магии смерти?

— Конечно, — кивнул священник. — Плоть бренна. После того как дух покинул ее, она может подвергаться в силу необходимости разнообразным испытаниям без всякого вреда, кроме непочтения к покойному. Но вот душу тревожить живым запрещается, если она, конечно, сама не стремится с ними поговорить. Хотя тех, кто по-настоящему этого хочет, на самом деле крайне мало. И останавливать их в случае чего та еще головная боль.

— Надо вас как-нибудь убедить прочитать нам лекцию по местному праву, — решил я, нанося на кисточку слой своеобразной пудры. — Но то, чем мы сейчас занимаемся, это не некромантия ни в коей мере.

— Уже догадался. — Отец Фоул держал руку на пульсе, то есть на своем священном круге, смотреть на который было больнее, чем всегда. — По темным искусствам мне можно в институт волшебства устраиваться преподавателем теории. Врага надо знать досконально. А возможного союзника, по крайней мере, такого — еще лучше. И здесь и сейчас активных чар никто не использует. Или вы своим умением их плести превосходите мою веру раз в десять, если умудряетесь замаскировать волшебство так хорошо.

— Чистая алхимия, — запротестовал я. — Поверьте, в области некромантии я не силен. Вы, думаю, знаете куда больше о ее применении.

Раз эдак в девяносто. Все же полным профаном не являюсь. Но близко, близко, пришло на ум мне, во время нанесения порошка на область раны. Вещество тут же прилипло к коже. И приняло форму всех ее изгибов и неровностей. Теперь оставалось лишь при помощи лупы рассмотреть их получше и поискать концентрические следы отпечатков пальцев, которые можно было попробовать перерисовать. И потом, если найдем подозреваемого, сможем без проблем установить его причастность. Дактилоскопия не дает стопроцентной гарантии. Но девяносто девять шансов на успех вполне достаточно для эффективной работы.

— Но вот убийства, — я с довольным видом нашел искомые следы и, внимательно в них всмотревшись, опешил, потом продолжил уже куда менее уверенным тоном, — тут уже мне, пожалуй, можно будет прочитать вам пару лекций.

При увеличении становилось видно, что всю шею покойника испятнали десятки мелких равномерно распределенных круглых пятен. Вот только на человеческие отпечатки они не походили ну вот ни капли. Хотя бы потому что все состояли из двух видимых окружностей, вложенных одна в другую. И ни малейшего следа каких-либо капиллярных узоров.

— Что-то не так? — встревожился Салаеш. — У вас лицо будто у паладина без штанов, столкнувшегося с епископом, облаченным лишь в священный круг, в борделе и не знающего, чего ему теперь делать и говорить.

— Кхе! — многозначительно кашлянул настоятель монастыря, заставив парня смутиться и явно пожалеть об излишне образном сравнении. Абсолютным целибатом священнослужителей религия Отца Времен, к счастью для ее последователей, не страдала. Но вот порок ею, безусловно, осуждался.

Кое-как мне удалось им объяснить, на что именно надо смотреть, и даже всучить лупу. Как только аборигены постигли общие принципы дактилоскопии, неожиданно начали переглядываться с самым недоуменным видом.

— Следы как от щупалец с присосками, — постукивая ладонью по рукоятке клинка, высказала очевидное полуорка. — И кровь выпита. Хищного прилипалу на него, что ли, натравили? Был бы он рыбаком, и сомневаться не стала бы.

— Вне воды они не питаются, да и вообще долго не протянут, — вторил ей впавший в раздумья Фоул. Церковник все-таки жил в портовом городе и, видимо, о местной плотоядной фауне имел прекрасное представление. Или обсуждаемая ими тварь принадлежала к флоре? Справочник по наиболее распространенным монстрам мне доводилось читать, но хищных прилипал туда включить явно забыли. Или же назывались они по-иному. В принципе парочка тварей, напоминающих жизнь, зародившуюся внутри забытой на атомном полигоне банки с кальмарами в собственном соку, там имела место. — Но раны не рваные! Во всяком случае, не настолько. Морской гад никак не удержался бы, чтобы не истрепать добычу в мелкие клочки, попытавшись из мяса еще немного крови сцедить.