Мария Шабанова - Одной дорогой

— Здесь лагерь наших беглецов, и они оставили нам подарки перед уходом.

Действительно, Энимор обнаружил на небольшой поляне три трупа, несколько обезображенных воронами, которые уже успели устроить себе пирушку. Отогнав птиц, Гестага внимательно рассматривал тела, заодно проверяя содержимое их карманов, после чего высказал командиру свои соображения:

— Это точно их работа, посмотри, как все сделано, — уверенно заявил он и, подводя Энимора к телам, объяснял свою точку зрения. — Этому стрела попала прямо в сердце, хоть была ночь и стреляли из во-он тех кустов, — это работа твоей браконьерки, не иначе. А над этим поработал оруженосец — всадить меч в шею по самую гарду — это типичная северная выходка. Да он и тем, чтобы добить раненого не брезгует, — Гестага указал на третьего наемника.

Труп лежал, раскинув руки и вперившись в рассветное небо остекленевшими глазами, на его лице застыло выражение боли и страха. Энимор наблюдал за тем, как большая наглая ворона села на грудь мертвому наемнику и, опустив клюв в глубокую рану, начала отрывать кусочки плоти. Бандит хотел было согнать ее, но не успел он пошевелиться, как она сама улетела, напуганная резким криком Амкута.

Бледный как мел арбалетчик через минуту вылез из зарослей и попытался что-то сказать Энимору. Было видно, что он очень напуган, но определить причину было затруднительно, потому что он говорил слишком громко и нечленораздельно, сопровождая свою речь бурной жестикуляцией, которая, впрочем, только мешала пониманию.

— Перестань орать, ради всего святого! — Энимор пытался перекричать своего глуховатого арбалетчика. — Что случилось?

— Я, кажется, нашел Атха, — наконец выдавил из себя Амкут.

То, что охотники за головами увидели в сотне шагов от места побоища, заставило их понять испуг Амкута и самих похолодеть от ужаса — на земле лежали окровавленные кости, сложенные горкой, на ее вершине покоился проломленный череп, с которого кое-где еще свисала кожа и остатки лицевых мышц. Вокруг в беспорядке были разбросаны разорванные в клочья кожаные доспехи и кинжал, в котором все члены отряда узнали любимое оружие Атха, с которым тот никогда не расставался.

Первым в себя пришел Гестага, и осмотрев останки и место происшествия поближе, выдал еще одно мнение специалиста по смертоубийствам, хотя и говорил уже менее уверено:

— Его кто-то сожрал. Я бы мог подумать, что это зверь, но звери не складывают кости в горки. К тому же здесь нет следов борьбы, да черт возьми, здесь нет вообще никаких следов! Череп проломлен — может его сначала оглушили, а потом уже сожрали, тогда…

— Помолчи хоть минуту, — тихо произнес Энимор. — Амкут, Вихат, надо захоронить останки. Кордо, ты пока ищи следы беглецов, а ты, Гестага, посмотри, может найдешь следы той твари, которая это сделала.

Сам Энимор блуждал по лесу, не находя себе места. Он был потрясен потерей — бандит был очень привязан к разведчику, ведь тот был первым, кто присоединился к нему, когда он решил организовать свой отряд и переквалифицироваться в охотника за головами, к тому же саметтардец Атх был ближе ему по менталитету и образу мыслей.

Первым о результатах работы доложил Кордо, указав на довольно четкие следы, ведущие в самую чащу; Гестага уверял, что видел след, похожий на отпечаток узкой четырехпалой руки, но споткнулся и случайно затоптал его. Впрочем у Энимора не было желания проверять его слова.

Когда он вернулся к Амкуту и Вихату, которые все это время орудовали небольшими лопатками, которые отряд всегда носил с собой на всякий случай, то увидел неглубокую могилку, которую его бойцы с горем пополам вырыли, борясь с густо переплетенными корнями и травой.

— Этих тоже надо похоронить, — сказал Энимор, указав на трупы наемников.

— Да какого черта, Энимор! Ты в своем уме? Мы так до ночи отсюда не уйдем! Не буду я больше копать! — с горячностью выпалил Вихат.

— Если ты не будешь, то будут другие. Но тогда им придется рыть на одну могилу больше, — ровным тоном произнес он, выразительно глянув на непокорного беретрайца, который, плюнув на землю, молча принялся за работу.

Когда все было готово, Энимор лично завернул в свой плащ останки Атха. От рождения смуглый саметтардец сейчас был бледен, в глазах у него мутилось. Перекладывая кости, он старался не показывать своей слабости, но руки ходили ходуном, он несколько раз был вынужден останавливаться, чтобы хоть немного унять дрожь.

Атх был захоронен в тихой и торжественной обстановке. Гестага хотел было произнести надгробную речь, но умолк на первом же слове, поймав на себе укоризненный взгляд всех членов команды. После минуты молчания Энимор вырезал на стволе дерева, под которым располагалась могила, кинжалом Атха, который после долгих колебаний, оставил себе на память о друге, незамысловатую фразу: «Здесь лежит Атх». Он хотел было добавить еще что-нибудь, но не смог найти слов, которые смогли бы описать все, что он хотел сказать, потому надпись осталась прежней.