Мария Шабанова - Одной дорогой

Еще некоторое время Анвил полз дальше, сочтя это самым безопасным методом передвижения. Неизвестно, сколько бы он прополз еще, если бы не увидел прямо перед носом небольшой клочок ткани, зацепившийся за куст. Детально изучив его, сыщик пришел к выводу, что это не что иное, как краешек длинного черного плаща, который вполне мог принадлежать человеку, которого он ищет. Через пару нарлахов [14] Нарлах — мера длины, приблизительно равная 2 метрам. он увидел отчетливые следы, примятую траву и сломанные ветки, которые вели вглубь леса. Однако это была не последняя его находка — на маленьком клочке земли, свободном от травы и прошлогодних листьев, запечатлелся весьма странный след, более всего напоминавший отпечаток узкой длинной человеческой руки, но имеющей всего четыре пальца. Анвил не смог определить существо, которому принадлежал след, чему очень удивился — он был сыном охотника и искренне считал, что у леса нет от него никаких тайн. Впрочем, он решил, что лучше от этой твари держаться подальше, потому не стал искать ее следы дальше, а пошел по следам человеческим.

Эти следы были настолько отчетливыми, что даже в сгущающихся сумерках сыщик без труда различал их. Окрыленный нежданным успехом, он и не заметил, как нос к носу столкнулся с тем, кто оставил эти следы — дубина, возникшая прямо перед его лицом, напрочь убила хорошее настроение, которое установилось незадолго до этой встречи.

Анвил огляделся вокруг — перед ним стояли трое удалых молодцев, вооруженных и одетых в не бог весть какие доспехи. Наспех поразмыслив, сыщик пришел к выводу что это те, о которых говорил трактирщик, и что среди них нет искомого оруженосца.

В целом картина выглядела очень традиционной — ночь, лес, одинокий заплутавший путник и трое проходимцев, которые не прочь разжиться чужим добром. Сердце Анвила ушло в пятки, когда он вспомнил, чем обычно заканчиваются такие истории, но, похоже, эти разбойники были в хорошем расположении духа, потому что, пристально оглядев Анвила, снова засунули свои дубинки за пояса.

— И что ж ты, друже, так поздно по лесу-то шастаешь? — спросил один из разбойников.

— Безлунной вам ночи, братья, — торжественным тоном начал Анвил. — Я жрец Самуанда, и иду в Канетмак с секретной миссией.

Сыщик решил, что такие ребята вряд ли тронут жреца духа тумана, почитаемого всеми ворами и грабителями.

— Ну, раз ты жрец Самуанда, то наверняка не грех будет проверить твои карманы. Мы-то, брат, не воры. Нам пламя Камтанда ближе, чем сырость Самуанда.

С этими словами один из наемников, хорошенько замахнувшись, приложился кулаком к левому глазу мнимого жреца, да так, что тот отлетел бы, если бы за его спиной не было дерева. Следующие несколько секунд Анвил видел только россыпь искр, которые от удара сверкнули у него в глазах. Все еще ничего не видя, он почувствовал, как пара рук, грубо схватившись за ремни на груди, сильно встряхнула его, извлекая предательский звон монет.

Анвил уже давно попрощался со своим имуществом и прикидывал, насколько сильно его будут бить. Однако ограбление было остановлено неожиданным событием — невдалеке раздалось страшное завывание, которое походило и на волчий вой, и на крик человека, полный боли и отчаяния. Услышав эти леденящие кровь звуки, наемники в ужасе застыли, на секунду бросив Анвила, но сколько они не вслушивались в ночную тишину, крик больше не повторялся. Когда они пришли в себя и огляделись, Анвила уже не было рядом, да они и не стали слишком усердно его искать, боясь столкнуться с существом, издававшим такие звуки.

Сам же Анвил ни живой ни мертвый от страха сидел на ветке дерева, на которое он вскарабкался со скоростью и проворством белки. Склонность к лазанию по деревьям он обнаружил у себя еще в раннем детстве и с тех пор довел эту способность до совершенства, что не раз выручало его и спасало жизнь.

«Так вот что за песня зверя, — думал Анвил. — Да, мне бы очень повезло, если бы я этого никогда не узнал».

Дождавшись того момента, когда наемники успокоились и вернулись к своим разговорам, сыщик беззвучно перебрался с этого дерева на другое и, передвигаясь таким образом, удалился от места привала наемников на значительное расстояние. Пожалуй, можно сказать, что в данный момент Анвил чувствовал себя хорошо — ему удалось избежать за день столько неприятностей, сколько с ним не случилось за весь последний год; в лесу он чувствовал себя легко и свободно; старые толстые деревья росли так близко друг к другу и имели такие удобные ветви, что по ним можно было легко перебираться, не спускаясь на землю. Единственное, что ему не нравилось — это ушибленный глаз, который сейчас припух и сильно болел при прикосновении. Однако и об этой досадной мелочи он забыл, когда увидел внизу троих людей, двое из которых спали, а один ходил по поляне, меряя ее шагами. Бодрствующий был похож на беглого оруженосца, однако Анвил не был в этом уверен до той минуты, пока тот тихонько не затянул песню на незнакомом языке.