Мария Шабанова - Одной дорогой

За годы жизни в лесах в полном одиночестве степнячка научилась не страдать от него или, по крайней мере, не признаваться себе в этом. Философия волка-одиночки, не нуждающегося ни в ком, устраивала ее, пока она была сильна или способна хотя бы передвигаться без посторонней помощи. Но сейчас, на дне придорожной канавы ненавистного города, Асель была буквально уничтожена осознанием своей беспомощности и ненужности. Слезы отчаяния и обиды на весь мир снова выступили на ее глазах.

«Нет! Не сметь раскисать, как сопли по осени! — приказала она себе. — Мне никто ничего не должен, и я никому ничего не должна. Встать! Только бы встать…»

До боли закусив губу и превозмогая головокружение, Асель выбралась на дорогу. Ощутив под ногами утоптанный грунт, она поняла, что победила. Вот только радости от этой победы почему-то не было.

— Ой батюшки! Что ж это делается?! — кудахтали горожанки, боязливо держась за спинами мужчин.

— Где это видано! Возмутительно! Просто возмутительно! — негодовал почтенный нотариус.

На площади Келлара Великого собралась немалая толпа зевак, привлеченных звоном клинков и звуками драки. Открыв рты, они наблюдали за схваткой двух северян, которые, видимо, решили выяснить свои отношения прямо здесь, ничуть не смущаясь любопытных глаз. Остальные их братья по оружию наблюдали за действом так спокойно, будто смертоубийство на улицах было нормой жизни.

— Да разнимите ж вы их! Они же сейчас поубивают друг друга! — надрывался кто-то из толпы.

— А и шут с ними! Хоть бы и поубивались — нам меньше мороки.

— А я не самогубец, чтоб в драку этих психов полоумных лезть — зашибут ведь и не заметят.

По толпе прошел гул — один из соперников упал навзничь, перед этим лишившись своего оружия. Какая-то женщина пронзительно закричала.

— Не кричать, не кричать! Мы не убивать! Мы и он друзья! — с обезоруживающей улыбкой вещал один из воинов Велетхлау на ломаном итантале.

В знак дружественности поединка победитель подал руку своему оппоненту, помогая ему подняться с земли, после чего вручил ему выбитый ранее тесак.

— Мы и он друзья! Никто не убивать! Ничего больше смотреть! — продолжал он, мирно разгоняя толпу.

Когда зеваки разошлись, а проигравший чуть отдышался, победитель обратился к нему на родном языке:

— Что с тобой не так, Сигвальд? Так ведь тебя зовут?

— Я говорил, что сейчас я не в лучшей форме, — произнес Сигвальд, отряхиваясь от пыли и сора.

— Да по тебе видно — честно сказать, ты похож на бродягу. Если б не дублет — мы бы так и подумали.

— Мне нужно несколько дней отдыха — это пройдет.

— Это-то пройдет, да только я вовсе не об этом, — задумчиво сказал командир отряда воинов-северян, приехавших в Рагет Кувер в поисках работы. — У тебя странный стиль фехтования. Ты намешал в нем и приемы Велетхлау, и какие-то местные удары…

— Разве важен стиль, а не результат? Хоть я и проиграл сегодня, но…

— Да вижу я, что ты хорош, и до стиля мне бы дела не было. Но вот в чем беда — не знаю, чем ты занимался раньше, но ты привык работать один или с кем-нибудь, кто знает все твои финты. Но мы, понимаешь, работаем все вместе, и для своих ты должен быть предсказуем. А пока мы поймем, что у тебя на уме — нас перебьют всех к чертовой матери. Так что прости, брат. Я как командир этого отряда несу ответственность за их жизни и не могу допустить такого.

— Я понял, — угрюмо отвечал Сигвальд, собравшись уходить.

— Ну ты еще поспрашивай в других отрядах, может им как раз такие нужны, — крикнул ему вслед командир.

«А как же, нужны. Это уже четвертый отряд за сегодня, и всех что-то во мне не устраивает», — разочарованно думал воин, шагая по площади.

Сегодня рухнули все надежды Сигвальда вновь влиться в нормальную жизнь, которую мог бы обеспечить хороший военный поход со своими земляками. На Итантарде он частенько чувствовал себя чужаком, а с тех пор, как он перестал служить Кеселару, это чувство усилилось и стало постоянным. До этого утра воин надеялся, что если он пойдет на войну с другими северянами, то это принесет ему то, чего он лишился: славу, почет, уважение. Самоуважение. Однако после четырех отказов в найме он с ужасом осознал, что стал ненужным ни своим, ни чужим.

— Вступайте в Артретардские Добровольные Отряды! — не жалея глотки, орал глашатай прямо на ухо Сигвальду.

Он стоял под артретардским зеленым знаменем, жалко повисшем на шесте в полном безветрии, и интенсивно размахивал листовками. Но, несмотря на все его старания, никто не горел желанием записаться добровольцем. Тогда глашатай решил повысить эффективность своей работы и схватил за руку проходящего мимо Сигвальда.