Юлия Баутина: На берегах медовой реки

— А тебе на кой ляд знать? — вопросом на вопрос ответил Гарт, доливая пива в кружку. — Есть и радуйся, что есть. Может, хоть блуждать не придется. А вообще, вроде мастер ее сам рисовал по какой‑то книжице у барахольщика купленной. Такой вот он головастый.

— Оно и заметно, что ничего кроме головы нет, — хохотнул наемник и, резко посерьезнев, спросил:

— А ты сам‑то что думаешь про эти Полые Холмы? Есть там медовые реки или как?

— Было б неплохо такую найти, — рассудительно отозвался Гарт, заглянув в кружку. — Да хоть бы и пивную, лишь бы нормальное пойло текло, а не та ослиная моча, которой потчуют здесь. Только вряд ли такие чудеса в природе существуют. Научно доказано, что никакой магией воду в брагу не перегонишь.

— Ого, как заговорил, — хмыкнул Дьюин, исподлобья рассматривая бородача. — Прямо вылитый академик.

— А то. Не все ж мне с ворами да наемными убийцами гутарить, не те годы уже. Пора и подумать, на что жить в старости, чтобы по помойкам не рыться и милостыню не просить.

Наемник скептически покачал головой.

— Не узнаю я тебя, О'Тул. Что‑то раньше, когда мы вескурийцев грабил и добычу в Валлингале пропивали, ты о спокойной старости не задумывался.

— Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними, — философски ответил Гарт, старательно копируя интонацию Ренеке Хельстайна. — А вот ты как сюда прилепился, хотелось бы мне знать? Ни в жизни не поверю, чтобы Дегюрджа случайно забрел в медвежий угол и от скуки стал по экспедициям наниматься. Неужто в том отряде, про который ты говорил, места для мечника не нашлось? Ведь не из слухов ты о них узнал на самом‑то деле, верно?

— Нашлось, — спокойно отозвался Дьюин. — Только Козлобород подтвердил свое прозвище и в самом деле оказался козлом. Не знаю уж, почему, но они ушли раньше назначенного срока, а я еще не настолько спятил, чтобы в одиночку гоняться за ними по болотам, не зная точной дороги, в особенности, если там и вправду что‑то из магической защиты стоит. А тут еще эти господа ученые подвернулись, ну, я и подумал — куда торопиться? Все равно, если местным сказочникам верить, там дорога только одна, так что не разминемся при всем желании. Пускай Сильфрид пока путь почистит, если ему так невтерпеж, а там поглядим.

Дьюин сделал едва уловимое движение, раздался свист рассекаемого воздуха, и в дубовую балку, коротко блеснув в неверном свете оплывшей свечи, вонзился стилет. Гарт кашлянул, покосившись на улыбающегося наемника.

— На что поглядим‑то? Ты одно учти, Каллаган: если на кого из наших вздумаешь руку поднять, я ведь в стороне стоять не буду…

Улыбка моментально исчезла с лица Дьюина.

— Не дури, О'Тул, — негромко сказал он, подавшись вперед. — Я ничего против твоих академиков не имею. Они весьма забавные, к тому же платят, а делить нам пока нечего. Так что сделай лицо попроще и не ищи подвох там, где его не было. В общем, ты как знаешь, а я на боковую. Под дверью можешь не торчать — резать горло этой ночью я все равно никому не собираюсь, да и охрана мне не нужна.

Вернув стилет в закрепленные на предплечье ножны, наемник лениво поднялся на ноги и нарочито развязной походкой двинулся к ведущей на второй этаж лестнице. Гарт проводил его мрачным взглядом. Заверения Дьюина не успокоили охранника, а лишь усилили подозрения. Теперь‑то уж точно оставлять Каллагана без присмотра Гарт не собирался.

День обещал быть ясным. Неторопливо восходящее светило заливало безоблачное небо расплавленным золотом. Задержавшийся по низинам туман приобретал под солнечными лучами матовую прозрачность перламутра, а тянущееся до самого горизонта море древесных крон выглядело так мирно, как только может выглядеть лес. С лысой макушки холма, отмеченного одиноким покосившимся гранитным столбом, пятеро всадников осматривали окрестности, пытаясь угадать, что ждет их в пути. Позади, на горизонте, в серой дымке едва различались неказистые хибары Заводья, впереди была неизвестность.

Не выспавшийся Гарт, половину ночи просидевший на табурете, прислушиваясь к малейшим шорохам, доносившимся из коридора, отчаянно зевал. Нынешним утром его раздражало все: чересчур яркое солнце; до обиды бодрый Дегюрджа; веселое щебетание каких‑то птах, приветствующих новый день; неровный шаг аламана, кажется, поставившего себе задачей не пропустить ни единой ямы, встреченной на пути; навешенные на седло походные сумки… Впрочем, арчимаками обвешали всех лошадей без исключения, и особенно курьезно под ними смотрелся тонконогий аргамак Ларри, смертельно обидевшийся на хозяйку за подобное предательство.