Роджер Желязны - Рука Оберона

— Да, — сказал я. — Кажется, ты рассчитал все. Ты удивил меня, продвинувшись в понимании ситуации так быстро и глубоко.

— У меня была куча времени, и скверно бы стало, если б эта куча была растрачена не на размышления. Что я и сделал. А сейчас я думаю вот что: лучше всего тебе пошевеливаться, и побыстрей. День не резиновый.

— Согласен, — сказал я. — Спасибо за добрый совет.

— Прибереги свои спасибо до тех пор, пока мы не увидим, что из этого выйдет, — сказал Ганелон, а затем прервал контакт.

— Судя по всему, разговор состоялся важный, — сказал Рэндом. — В чем дело?

— Хороший вопрос, — ответил я, — но времени у меня нет. С рассказами придется подождать до утра.

— Могу я чем-то помочь?

— В общем, да, — сказал я, — если вы либо поедете вдвоем на одной лошади, либо вернетесь в Янтарь по Козырю. Мне нужен Звезда.

— Конечно, — сказал Рэндом. — Без проблем. Это все?

— Да. Скорость решает все.

Мы двинулись к лошадям.

Я пару раз похлопал Звезду по холке, затем сел в седло.

— Увидимся в Янтаре, — сказал Рэндом. — Удачи.

— В Янтаре, — сказал я. — Спасибо.

Я развернул лошадь и направился к лестнице, переехав вытянувшуюся к востоку тень моей гробницы.

На самом высоком гребне Колвира есть уступ, напоминающий три ступени. Я сидел на нижней из них и ждал, что же случится там, над моей головой. А нужны для этого ночь и лунный свет — так что половина необходимого уже имелась.

На западе и северо-востоке громоздились тучи. И я злобно смотрел на них. Если туч скопится достаточно, чтобы заслонить луну, Тир-на Ног’т растворится в ничто. Именно по этой причине всегда целесообразно иметь для поддержки человека на земле — чтобы козырнуться в безопасное место, раз уж город вокруг начинает исчезать.

Тем не менее над головой небо было чисто и полно знакомыми звездами. Когда взойдет луна и свет ее упадет на камень, на котором я сижу, в небе начнет проявляться взметнувшаяся на огромную высоту лестница, ведущая в Тир-на Ног’т — плавающий в ночном небе двойник Янтаря.

Я был утомлен. Слишком многое произошло за столь краткое время. Неожиданно выпавшая минута для отдыха, возможность снять сапоги и растереть ноги, привалиться спиной и положить на что-нибудь голову, пусть даже на камень, — роскошь, чисто животное наслаждение. Я завернулся в плащ, укрываясь от накатывающего холода. Горячая ванна, обильная кормежка, кровать — это было бы просто прекрасно. Но отсюда все это обретало почти мистический ореол. Будет более чем достаточно просто отдохнуть, как сейчас отдыхал я, да позволить мыслям течь помедленнее, дрейфовать — превратиться в стороннего зрителя всех дневных событий.

Слишком много всего… по крайней мере сейчас у меня были ответы на некоторые из вопросов. Не на все — это уж точно. Но достаточно, чтобы в данный момент утолить жаждущий разум… Теперь у меня имелось некое представление о том, что происходило во время моего отсутствия, лучшее понимание того, что происходит сейчас, знание того, что сделать необходимо, знание того, что придется сделать мне… И я чувствовал, что знаю больше, чем осознаю, что я обладаю всеми кусочками, которые сложатся в картинку, если только я встряхну их, перетасую, разложу должным образом. Аллюр недавних событий, особенно сегодняшних, не давал мне и секунды на размышление. И сейчас некоторые фрагменты казались развернутыми под странными углами…

Меня отвлек свет из-за плеча — едва заметный результат прояснения в небесах. Обернувшись, затем встав на ноги, я осмотрел горизонт. Над морем разгоралось зарево — там, где всходила луна. Пока я всматривался, в поле зрения появилась тонкая светящаяся дуга. Облака слегка оттянуло, но город над головой пока не возродился. Тем не менее я вытащил Козыри, перетасовал и сдал себе карту Бенедикта.

Сладкие мечты забыты, я внимательно всматривался, наблюдая за лунным рассветом над водой, протянувшим по волнам световую дорожку. На пределе видимости высоко над головой вдруг затрепетало неясное марево. Становилось светлее, в мареве то тут, то там проскакивала искра. Первые линии, легкие как паутина, сплелись над скалой. Я всмотрелся в карту Бенедикта, потянулся к нему…

Его холодное изображение ожило. Я увидел Бенедикта стоящим в зале Образа в центре рисунка. Зажженная лампа пылала у левой ноги. Он заметил мое присутствие.