Робин Хобб - Кошачья добыча

— Ступайте внутрь, — наказала женщина обоим, ребёнку и коту. — Гилльям. После того, как закроешь дверь, потяни за верёвку от щеколды. Ты знаешь как; ты видел, как твоя мать проделывает это, и не раз. А потом поднимись на чердак и оставайся там, что бы ни случилось.

Она не стала дожидаться, когда сын подчинится её словам. Глупая, бесполезная предосторожность. Коттедж был не столь прочен, чтобы Пелл не мог попасть внутрь, даже с накинутой щеколдой. А внутри не было ни единого тайника, где могли бы схорониться от разъярённого мужчины ребёнок или кот. Но, по крайней мере, подумала она, может, приказ хотя бы удержит мальчика от зрелища, что вот-вот должно было развернуться. Расслышав, как дверь с глухим стуком захлопнулась, Розмари подошла к колоде для рубки мяса и выдернула топор из обрубка. Развернувшись, глянула, как Пелл спускается с пригорка навстречу. Что-то тёплое ткнулось в щиколотку. Опустив глаза вниз, она увидала Мармелада, спокойно присевшего рядышком. Обожди, пока не приблизится, — предостерёг кот, и она ошеломлённо застыла в замешательстве, оттого сколь отчётливо кошачьи мысли дотянулись до её разума.

На этот счёт мы мыслим один в один, — с сухой насмешкой согласился кот.

Приподняв на весу топор, Розмари крепко ухватила рукоятку обеими руками, выставив перед грудью. Сердце бешено колотилось. У неё не было ни шанса. Женщина уже представляла себе мысленно в красках, как развернётся дело; она качнёт топором — мужчина перехватит руку, легко скрутив за запястье, и обезоружит её в два счёта. А потом либо изобьёт до смерти либо и вовсе пришибёт тут же. А может, и то и другое, друг за другом.

А после Гилльям останется один на один с ним, озверевшим до безумия. Покорится ли беспрекословно, доведённый жестокостью отца? Или того хуже… Вырастет его полнейшим подобием. Без чьего-либо вмешательства, без единой души, наставившей бы на иной путь.

— Я не могу сделать этого, — проговорила она вслух. Здравомыслие, казалось, вернулось к ней, холодом растекаясь по венам. — Он правда не причинял мне боли, послушай, кот. Он просто оттолкнул меня в сторону. Он оставил… бросил меня с Гилльямом, но он не пытался убить нас…

Нет. Он думал не так. У тебя нет для него надёжной привязи, ни малейшего доказательства, что мальчик — его. Возможно, он надеялся, что ты умрёшь во время родов и освободишь его от бремени нести вас обоих. Возможно, рассчитывал, что вы двое уморитесь с голоду или замёрзнете насмерть в этой лачуге. Хотел бы я сказать, что не он самолично пытался убить меня. Но это не так, он был в двух шагах от того, чтобы избавиться от меня навсегда.

— Но…

Признаюсь, что не понимаю твоей стратегии. Ты собираешься ждать, пока он в самом деле не сделает что-нибудь вам с Гилльямом, и только тогда начнёшь бороться? Не похоже, что шансы складываются в вашу пользу. Спокойные доводы кота отдавали холодком в её разуме. Сухое веселье пополам с ломким, колючим сарказмом. Он сидел подле неё, бесстрастно и величаво, как король, аккуратно свернув хвост вокруг передних лап.

Пелл был всё ближе. Прихрамывая и ковыляя; в промокшем, изгвазданном грязью рванье заместо одежды, — и с лицом, искажённом гримасой первозданной ярости.

Думаю, у него точно нет в запасе никакой стратегии. Полагаю, сначала он собирается убить меня и дать тебе жестокую трёпку. Без всяких разговоров.

Розмари тяжело задышала, высвобождая вздох; топор задёргался в дрожащих пальцах. Руки обессилено упали. В ушах зазвенело, и она спросила безмолвно у самой себя, не рухнет ли замертво от ужаса.

— Уходи, Пелл! — попыталась было прокричать. Сердце билось так быстро, что не хватало сил, — вложить в слова решимости. — Ты не живёшь здесь больше! Я не позволю тебе войти. Я не позволю тебе коснуться меня или оказаться поблизости с Гилльямом. Убирайся вон!

В ответ мужчина рванулся вниз по спуску, криво перебирая ногами.

— Сука! — заорал он. — Ты и твой уитов кот! Ты пыталась убить меня прошлой ночью! Чтоб вам обоим сдохнуть! Заманила в ловушку! Загубила мне жизнь! — Кот внезапно скрылся из виду, промелькнув тенью за спиной. Розмари не могла винить его за побег. Женщина и сама бы желала сбежать куда подальше. Но она была единственным препятствием, что стояло между Пеллом и Гилльямом.

Розмари размахнулась, потрясая в воздухе топором.

— Я об этом, слышишь! — крикнула было, но голос прервался предательским писком и осёкся. О чём это она? Неужто, об этом ?.. Разве не громадную ошибку она сейчас совершала, просчёт, которого он и добивался, чтобы с полным правом убить её?