Робин Хобб - Кошачья добыча

Тело отозвалось дрожью. Розмари надеялась, что мужчина не заметил этого.

— Я… я не знаю. — Она пыталась говорить спокойно.

Тамман понимающе кивнул.

— Ну, ничего не имею против ни тебя ни его, но не хотелось бы здесь лишних неприятностей. Он намедни побывал тут, — прошлой ночью, точнее, как ты и сама, верно, знаешь. Эта девица, любительница-рассекать-туда-сюда-бухту, Меддали Моррани, так? Она тоже была здесь тогда, поджидаючи Пелла. Изрядно сердитая, всё сидела и выжидала, пока тот не заявился наконец, выглядя, словно бродячий кот. Никаких совпадений, Розмари. Она ждала его. — Хозяин, знавший женщину с детских лет, заглянул ей в глаза, сухие и давно выплаканные, пытаясь разглядеть, сказалось ли сказанное, или нет. Без всякого злого умысла, лишь оценивающе. Розмари заморгала, пытаясь подавить тяжёлые мысли. Тамман кивнул сам себе. — Да. Эти двое планировали встретиться. А уселись точнёхонько в углу, рядом с задней дверью, подальше от огня и толпы, и долго ещё болтали между собой. — Тамман покачал головой. — Эта дамочка чокнутая. У самой-то лицо ещё свежими синяками отсвечивает, — Пелл, будь он проклят, наградил в последнюю выволочку. И зачем только притащилась сюда, встретиться с этим бессердечным ублюдком? Извини. Забыл, что с тобою мальчик. Извини ещё раз. — Он опёрся локтями о столешницу, и та заскрипела от натуги.

— Ничего такого, — проговорила Розмари тихо. Гилльям увлечённо следил за языками пламени в очаге, не обращая внимания на их разговор. Тут показался Сашо с едой: двумя чашками, полными до краёв похлёбки (белесые струйки то и дело выплёскивались через край) и салфеткой с тремя булочками с зажаристой корочкой. Гилльям шустро схватил хлебец, опережая парня-подавальщика, опустившего блюдо с едой на стол. Малыш тут же набил рот, сунув краюху в рот.

— Гилльям! — воскликнула было она возмущённо, но хозяин опустил здоровенную ладонь её на плечо.

— Пускай парень поест. Голодающий ребёнок позорит нас всех. Смелее, малыш. Видишь, какая большая миска, специально для тебя, свежий утрешний суп со свежими сливками, свежей треской и старым луком. Давай же, налегай.

— Дай я разломлю хлеба, а ты пока попробуй ложечку на вкус, — тихонько предложила Розмари сыну. Ещё раз понукать того не пришлось. Несмотря на тревогу, живот Розмари громогласно заурчал при виде (и запахе) горячей пищи.

У Таммана был острый слух.

— Продолжай, не стесняйся. И ты тоже, девушка. Мне придётся рассказывать вещи не из приятных, а на полный желудок слушается лучше, чем на пустой.

Розмари медленно кивнула, беря ещё одну булочку и отламывая кусочек. Тёплый и восхитительно благоухающий свежей выпечкой. Прожёвывала она медленно, в боязливом ожидании, какое ещё несчастье обрушится на её плечи.

— Просто, когда я уже собирался закрываться на ночь, кто, как думаешь, начал бушевать? Отец Меддали. Моррани был вне себя от ярости, что Пелл разукрасил отметинами лицо его дочери, и совсем уж обозлился, узнав, что та поймала паром, пересечь бухту, чтобы сбежать вслед за полюбовником. А пуще всего его разгорячил вид этой парочки, сладко воркующей, уютно прикоркнув голова к голове. Должен сказать тебе, Моррани выражался проще и доступнее любого другого папаши, попади он в подобные обстоятельства; сказанув напрямую, что ежели Пелл хочет и дальше навещать постель его дочери, пускай вначале сводит её под венец. А после потребовал поведать ему, где то грандиозное богатство, что якобы завещал Пеллу дед, поскольку краем уха слыхал сплетни, что старик мёртв уже, почитай, ползимы, если не больше, и раз так, и Пелл повыбран наследником, ладно, пожалуй, но где же помянутые сокровища?

Ну, и помнишь, наверно, Кэма, гораздого дольше гнуть спину за выпивкой, чем с мотыгой? Короче, этот дурак-то и выискался встать и сболтнуть во всеуслышанье, что у покойного за душой было немногим больше ломаного гроша, да и то, почти всё отошло, завещанное, к Пелловому ублюдку, когда сам Пелл бросил и парнишку и его мать.

Тут-то и оказалось, что Пелл с Меддали не сочли нужным и словечком обмолвиться её отцу насчёт таких новостей. И когда тот разорался на них обоих, говоря, что, мол, не записывался ходить в дедах у бедных ублюдков, девица начала рыдать и при всём честном народе плакаться, что всё не так, что, мол, Пелл вернулся в Когсбэй, чтоб прояснить кое-что насчёт них. И, Розмари?.. — Хозяин откашлялся и наконец проговорил, пока та молчаливо ожидала продолжения: — Этот подонок так и сказанул перед всеми, будто бы ни капли не верит, что он действительно от него. — И мотнул головой в сторону Гилльяма, словно будучи уверенным, что та верно поймёт иносказательный намёк на собственного сына. — При том, что любой, на чьих глазах рос сам Пелл, скажет, что парнишка точь в точь его копия в детстве. — Затем глянул вниз, ненадолго задержав взгляд на крупных ладонях, сжимающих край стола. Может, ожидаючи, что Розмари будет потрясена этим известием. Или пристыжена. Но нет, ни то ни другое. Его слова привели её в замешательство. Она была более чем уверена, что именно Гилльям был причиной возвращения Пелла, что её мальчик был тем, кого тот хотел заполучить.