Владимир Плахотин: Браслет-2

— Ничего страшного! — пожимал Пашка плечами. — Они знали, куда шли служить. Чай, не в санаторий! Да и не тонет оно, дерьмо-то!

Утешение, конечно, слабое, но успокаивало, что часто рядом с перевернутыми и полузатонувшими судами уже трудились спасатели. А если таковых не оказывалось, приходилось помогать: я бросал им на воду большой надувной плот, чтоб они на нем могли ожидать прихода помощи.

Вообще, всех нюансов нашей „уборки“ и не перечесть. Приходилось чем-то жертвовать, чтобы спасти мир, беременный Третьей мировой.

Конечно, многого мы не учли, вероятно, от излишней самонадеянности, а, порой, и просто от глупости, что, в принципе, одно и то же, но дело было сделано: экономический потенциал военно-промышленного комплекса был подорван на корню…»

— Хочу тебе кое о чём напомнить, милый мой волшебник.

— Это о чем же?

— Какое сегодня число, не помнишь?

Я сморщил нос, делая вид, что усердно припоминаю. Потом сдался:

— Нет, не помню. Теперь все дни какие-то одинаковые.

Настя выразительно посмотрела на меня:

— Совсем опустился. Забурился в тропики, целыми днями валяешься на песке и ничего не делаешь. Вон, — шлепнула она меня по животу, — почернел, как головёшка.

— Насчет «ничего не делаешь» явное преувеличение, — лениво возразил я.

— То, что ты царапаешь своим огрызком вот эти жалкие бумажонки, — она пренебрежительно ткнула пальцем в исписанные листы, нещадно терзаемые ветром, — это еще ни о чем не говорит.

— Ну, а все-таки, — напомнил я, — что за день-то?

— Тридцатое декабря! — с вызовом произнесла она.

Я пожал плечами:

— Ну и в чем же криминал?

— Балда! Какой криминал? Новый год на носу! Я заинтересованно повернулся к ней:

— А что, есть какие-то особые пожелания? По-моему, тебе-то уж грех жаловаться: весь мир у твоих ног!

— Речь вовсе не обо мне. Что ты всю нашу несчастную Землю перевернул вверх тормашками, я и так помню.

Я хмыкнул, пропуская колкость мимо ушей, и спросил:

— Ну тогда о чем же?

— О давней традиции, которую мы с дедом старались не нарушать.

— С дедом?… Гм!.. Ну-ну, я слушаю. — Каждый Новый год мы радовали подарками самых обездоленных детишек.

— Ах, так вот откуда все эти легенды о Санта-Клаусах и Дедах Морозах! — улыбнулся я.

— Не ёрничай! — царапнула она меня своими глазами. — Я говорю о детдомах. И в первую очередь о том, где выросла я.

— Так в чем же дело? — Я встал и отряхнул с себя песок. — Показывай дорогу!

— Быстрый какой! — фыркнула она. — Надо сначала все обсудить.

— Я — весь внимание!

— Да перестань ты кривляться! — вконец обиделась она.

— Ну-ну! — Я присел с ней рядом и обнял за плечи. — Не дуйся! Мне очень интересно.

— Можно подумать! — хмыкнула она для порядка и продолжила нехотя: — Тут есть одно «но». Не нравится мне та форма, в которой дети всегда получали от нас подарки. Я много раз спорила с дедом по этому поводу, но он стоял на своем.

— И что же это за форма?

— Мы просто рассылали во все детдома (о которых знали, естественно) большие посылки с подарками. Но все эти посылки проходили через множество рук, воспитатели, нянечки старательно профильтровывали наши послания, и я уверена на сто процентов, что в результате детям доставались рожки да ножки.

— Как понять: «рассылали»? Что, при ваших возможностях нельзя было лично доставить все эти коробки?

— Ты не понимаешь, о чем говоришь! Мест, куда надо доставить эти самые, как ты говоришь, «коробки», очень, очень много!

— Ну и что? Подарков не хватит?

— Времени не хватит! До Нового года везде — просто не успеть.

— Ну так начинали бы рассылать пораньше!

— Мы так и делали. Уже с весны думали о следующем Новом годе.

— Дедушка Мороз и внучка его Снегурочка! — не удержался я и тут же получил звонкий шлепок по спине.

— Трепло!.. А говорил: «интересно»!..

— Мне действительно интересно, — сказал я, потирая ушибленное место.

— Ну так тогда слушай и кивай.

— Угу!

— Я предлагаю сделать всё-всё по-другому. Повсюду мы уже и так не успеваем, а вот в одном месте можно провести эксперимент. Ведь ты у нас волшебник?

— Угу! — опять кивнул я, и только открыл рот, намереваясь заметить, что об этом она вспоминает только тогда, когда ей это удобно, но ее ладошка плотно закрыла мне его:

— Сиди и слушай!.. Ну так вот, опираясь на твой богатый опыт любителя почудить, давай сделаем так…

Щуплый мужичок с беспокойно бегающими глазками оглядел нас сверху донизу: