Владимир Синельников: Браслет Агасфера

Омар Пехлеви Шариф

Вообще-то он был космополитом. Магометанство, буддизм, христианство, синтоизм, индуизм... да, в конце концов, хоть вуду! Все мировые религии ему были по барабану. Хотя по рождению и воспитанию он должен был шесть раз на дню становиться на колени в сторону Каабы и делать вид, что возносит хвалу... в общем, актерствовать. А как бы, скажите, восприняли шейха его подданные, не соблюдай он все предписанные обряды?

«Шейх, — Омар презрительно скривил губы, — подданные... Какие громкие слова! А что на самом деле? Захудалый оазис, который можно объехать за полдня, да сотня-другая бесплодных и безводных барханов. Подданные — тысяча полуграмотных кочевников...»

Он и шейхом-то стал только благодаря найденной практически под оазисом нефти. Вернее, шейхом стал его отец, а Омару этот титул достался уже по наследству.

Еще его дед был беден и нищ, жил в основном за счет фиников, выращиваемых в оазисе с незапамятных времен, да грабежом караванов. Но с годами грабежом стало заниматься опасно. Кремневые карамультуки не шли ни в какое сравнение с автоматическим оружием купеческой охраны, и однажды деду крупно не повезло...

Его место занял отец Омара. А потом в пустыне появились гяуры и буровые установки. Неподалеку от бесплодных песков пересеклись интересы двух супердержав, и, чтобы не быть раздавленными, шейхам пустыни пришлось становиться на ту или иную сторону. Тогдашний эмир страны принял сторону восточной державы. Ее правители щедро одаривали своих союзников, за уши тащили новоявленных борцов за светлое будущее из каменного века в современность. Правилен ли был его выбор? Кто знает...

Отец Омара вовремя подсуетился и громогласно объявил о собственности на найденное «черное золото». Правитель страны, в подчинении которого состояло около сотни таких новоявленных шейхов, оказался мудрым человеком. По негласному соглашению с племенными вождями доходы от нефти поделили пополам. Но и этого с лихвой хватило для вчерашних нищих кочевников. Именно тогда в песках как по мановению волшебной палочки вырос шикарный дворец, а кочевники пересели с верблюдов на джипы. Отец Омара понимал, что возвысился он только благодаря родному племени, поэтому и подданные должны были в полной мере прочувствовать мудрость и удачливость своего шейха.

Следуя моде, Омар отправился далеко на север, где поступил в военную академию. Кафиры заботились о своих союзниках, и дети шейхов почти поголовно получили образование в северной стране.

Но ничто не вечно под луной. Восточная держава оказалась колоссом на глиняных ногах, и один из ее очередных правителей оказался настолько глупым, что развалил собственную страну. Вторая супердержава немедленно представила чужую глупость как собственный успех и, оставшись в одиночестве, — ибо никто не мог противостоять ее мощи, — принялась наводить порядок в мире.

Стране Омара пришлось срочно замаливать былые грехи, и только нефтяное богатство спасло ее от краха. Правда, доходы теперь надо было делить с пришедшими западными кафирами. Тут все смогли наглядно убедиться, насколько щедрее были предыдущие неверные. Они-то ничего не требовали, а лишь давали.

Может, поэтому так легко и удалось одному глупому правителю сделать то, чего не смогла могучая западная супердержава?..

Слава Аллаху, нефти все еще хватало, даже с учетом появившегося нового жадного рта. Теперь, следуя новой моде, дети шейхов поехали учиться на Запад. Омар Шариф очень скоро пресытился западным миром, как и несколько раньше восточным. Хотя восточный, несмотря на все свои смешные правила и запреты, ему все-таки нравился. В отличие от «свободного» Запада. Как ни старались правители рухнувшего колосса загнать своих подданных в строго определенные рамки, им это не удалось. Люди там были открытые, дружелюбные, не делившие окружающих по вере в того или иного бога или по цвету кожи. И гуляли они так, будто завтра должен был наступить конец света. У Омара на Севере осталось много друзей. А вот Запад, несмотря на все свои «свободы», оказался с гнильцой. «Золотой миллиард» построил для себя сытый замкнутый мирок, в котором чужакам делать было нечего.