Владимир Плахотин: Браслет-2

Меня, как космополита, такой подход, конечно же, не устраивал. Команду мою — тоже. Чего стоило, к примеру, поразившее меня в одном из выпусков „Новостей“ сообщение о праздновании Пакистаном годовщины создания ядерного оружия! По этому случаю были организованы народные гуляния со всеми причиндалами. Хорош праздничек, нечего сказать!

Поэтому, прежде всего я обратил внимание браслета на ядерное оружие. Долгих объяснений не понадобилось. Он прекрасно меня понял и, настроив свой „нюх“ на радиоактивное излучение рукотворных сооружений, стал опустошать одну за другой ракетные шахты вместе со всем комплексом обслуживания. Условие оставалось прежним — люди должны оставаться невредимыми.

Надо было видеть растерянные физиономии вояк, когда в мгновение ока они лишались всего, оставаясь у разбитого корыта. Самым ужасным для них было то, что они не могли понять, как такое вообще может быть? Монолитная доселе твердыня исчезала под их руками, как зыбкий мираж. Это противоречило всему их жизненному опыту.

Я не уставал удивляться, насколько милитаристская машина оказывалась изощренной в стремлении засекретить расположение ракетных баз. Где мы только их не находили: и в лесах, и в степях, и в горах, и даже на дне океана. Но ядерные подлодки, несущие свое мрачное дежурство в его глубинах были так же беззащитны перед мощью браслета, как и их сухопутные аналоги. Виток за витком, меридиан за меридианом „прочесывали“ мы Землю в поисках опасной заразы. Я спешил, поскольку весть о странной „эпидемии“, поразившей войска стратегического назначения летела впереди нас. Одна за другой гасли точки на картах стратегов. Я опасался, что, почуяв неладное и не разобравшись, что к чему, меня опередят и в воздух поднимутся тысячи ракет. Уследить за всеми будет намного сложнее, чем давить их по одиночке в своих гнездах.

Конечно, я мог бы обезопасить это дело в самом зародыше и, „одним махом всех побивахом“, уничтожить всю космическую связь. Но мне не хотелось доводить все до крайности. Ведь тогда во всем мире ослепнут и оглохнут миллионы телевизоров, являвшихся для многих обывателей связующей нитью с окружающей действительностью. И как они тогда вообще узнают, что мир, в конце концов, избавился от страшной угрозы, дамокловым мечом висевшей над их головами всю вторую половину двадцатого века? А разбираться, какие из спутников принадлежали военному ведомству, а какие служили мирным целям (я по своей наивности полагал, что такие тоже имелись), у меня не было времени: я спешил.

Подходили к концу первые сутки, когда нас вычислили. Мы это поняли потому, что нас атаковали. И, кабы не браслет, остались бы от нас рожки да ножки. Вернее, мокрого бы места даже не осталось, потому что „пульнули“ в нас, как выразился Пашка, ракетами с „ядреными“ боеголовками. Военная машина защищалась. Видеть они нас, конечно, не видели, но след наш, его продвижение, обозначенное демилитаризованной полосой, был хорошо заметен на электронных картах командных штабов.

Браслет мгновенно среагировал на появление угрозы, но я его малость попридержал, подпустил ракеты поближе и только потом позволил им бесследно кануть в небытие.

Соратники мои, с тревогой наблюдавшие за приближением „гостинцев“, шумно вздохнули, а Санька с нервной усмешкой заметил:

— Командор, не кажется ли вам, что процесс уже пошёл?

— Ещё как пошёл! — улыбнулся я ободряюще, хотя бодрости той отнюдь не ощущал. — И самое время пришпорить коня!

Мы ещё несколько раз подвергались нападению, но всё с тем же результатом. Силы были слишком неравными. Хилое на вид изобретение сверхцивилизации шутя отбивало все атаки, вызывая этим в милитаристских кругах истерические завывания. Ну, сами посудите: считай полвека мнить себя пупом Земли, уже полностью сжиться с этой мыслью, в том смысле, что „ежели что, так мы им покажем“, и вдруг оказаться в полном бессилии перед неизвестным явлением, которое без пыли и шума глотает „подарки“ со страшной начинкой и при этом, что самое невероятное, не наносит ответного удара! Это, по их понятиям, уж совсем ни в какие ворота не влезало!

Но больше всего вояк бесило то, что несмотря на все потуги, им никак не удавалось определить, что же всё-таки происходит и что за зверь раздевает их догола? Предпринимались попытки (и неоднократные) вступить с нами в переговоры. Обращения звучали на всех мыслимых и немыслимых языках, обещались золотые горы, но мы только посмеивались между собой и ни с кем в полемику не вступали. Да и чем было можно нас купить? Это мы могли купить кого угодно, хоть всех Рокфеллеров вместе взятых.