Олег Котенко - Слово Говорящего

— Смотрите!

Черноту неба рассекала надвое яркая стрела. Она в один момент пронеслась от горизонта до горизонта и оставила за собой только широкий след. С неба, вместе со снегом, посыпалась серебристая пыль. Она оседала на снег, мягко светилась — будто легкий туман окутывал тротуары.

Детвора сразу же начала хватать этот снег, отчего тот разгорался еще ярче, а когда его бросали в воздух — вспыхивал ярко-голубыми искрами. Взрослые все больше удивлялись и недоверчиво ковыряли снег носками ботинок и сапог, некоторые приказывали своим чадам «выбросить эту гадость, неизвестно, чего там понасыпят».

Их мне было жалко.

Впрочем, они-то не знают!..

Они ведь на самом деле ни черта не знают, эти бедные, искалеченные своими жизнями люди… Они ведь смотрят телевизор и слушают новости, в которых давно уже ничего хорошего не говорят, а только пугают, предостерегают, предупреждают — будьте бдительны, будьте осторожны: не берите в руки снег, не притрагивайтесь к воде, не становитесь на голую землю. Они даже представить себе не могут, что с неба на их головы только что сыпалась не радиоактивная пыль и не отравленный порошок, а что-то… такое вот.

Печально.

Воздух звенел. Не знаю от чего. Просто что-то такое особенное рвалось сквозь редкую пелену снега, все еще падающего с неба. Стало заметно меньше людей на улицах, многие разошлись по домам, ведь вот-вот должен был наступить Новый год.

Как бы ни медленно ползла стрелка часов…

Мы и сами брели к дому. Черт возьми… Меня переполняли такие эмоции, которые невозможно описать словами. Если кто-нибудь когда-нибудь приходил к мысли, что жить больше незачем, что жизнь бессмысленна, а потом вдруг впереди вспыхивала ярким светом Цель, ради которой можно и даже нужно рвать на себе шкуру, но идти… Вот, наверное, тот и испытывал нечто подобное.

Алена была уже дома — в окнах на кухне горел свет, а в зале сверкала елка. Мы поднялись, ввалились в квартиру, стряхивая снег с шапок и курток, побросали сапоги возле порога. А потом блаженно развалились на диване и креслах.

На столике среди скомканных конфетных бумажек, апельсиновых корок и обрывков фольги стояла целая, неоткрытая бутылка артемовского шампанского. Алена принесла с кухни всяких сладостей, среди которых были и те самые печеные штучки из двух видов теста, и много чего еще.

Настало время зажигать свечи.

Володя встал с поднятым бокалом в руке.

— Пожалуй, это был самый удивительный Новый год в моей жизни, — сказал он нарочито торжественно. А потом продолжил, уже с нормальными интонациями: — Два раза пить за него мне еще не доводилось!

…доводилось… не доводилось…

…год 1981… 1982… зима, снег, то тепло, то холодно…

…лето — солнце, река, море, сегодня теплое — завтра холодное…

…раньше или позже — оружие, горький отвар вместо воды, жара…

Комната качнулась у меня перед глазами. В одну секунду в памяти все перемешалось, что-то всплыло на поверхность, какие-то воспоминания не первой свежести вылезли на самую макушку сознания, какие-то наоборот спрятались поглубже. Но там же я обнаружил массу всяких новых картин. Чужих. Не моих.

Володя закончил говорить тост и протянул руку с бокалом вперед.

Бам-м! Первый удар часов.

Я почти увидел радужную дугу, повисшую под потолком.

Бам-м!

Свечи горели тихо, спокойно, без трепыханий, как это обычно бывает.

Бам-м!

Их свет отражался в елочных игрушках.

Бам-м!

Маленький человечек в желтой шапке улыбался мне из угла.

Бам-м!

Ведь я знаю, я чувствовал это все. Я отлично помню море, помню реку и все остальное. Помню все эти неприятности и радости.

Бам-м!

Пламя свечей взвилось чуть ли не до потолка и тут же опало.

Бам-м, бам-м, бам-м, бам-м, бам-м, бам-м…

Грянул гимн.

Мы выпили наше шампанское, сели. На душе стало спокойно очень, тихо как-то. Я видел по лицам моих друзей, что они чувствуют то же, что и я. У Гриши-Паши на какое-то мгновение мелькнул в глазах патриотический восторг — это мелодия гимна так на него действует.

И замелькали серебряные искры на экране телевизора. Начиналась новогодняя программа.

Я проснулся часов в десять утра. В квартире висела такая тишина, что слышно было, как тикают часы на кухне. Вылезать из-под одеяла не хотелось, но простые надобности заставили меня покинуть теплое гнездо, и я постарался сделать это тихо, чтобы не разбудить Алену.

В зале спали Игорь и Гриша-Паша. Они вчера так развеселились, что пришлось тащить Игоря из кухни в зал чуть ли не на руках. Гриша-Паша добрел сам.