Попова Александровна - Пастырь добрый

— Эти кварталы давно надо было вычистить, — заметил Бруно недобро. — Устроить облаву и выгрести оттуда всю шушеру.

— Кстати сказать, — оставив его выпад без ответа, произнес Райзе задумчиво, — академист, а ведь у тебя там есть старые знакомцы, так?

— Один, — неохотно подтвердил Курт. — Сколькие из моих бывших приятелей остались еще в живых, я не знаю — миновало более десяти лет, Густав; большинство наверняка уже добрались до петли или ножа в руке своих же.

— Уж коли этот «один» сам возобновил знакомство, не стоит упускать случай; хватайся за возможность, пригодится. Если у светских завязнет дело, может, обратишься к нему за небольшой помощью? Не видел ли, не слышал ли…

— Поглядим, — отозвался он неопределенно.

— Почему вообще все так переполошились? — Бруно перевел взгляд с одного собеседника на другого, пожав растерянно плечами. — Девочка лишь сутки как исчезла, и ничего еще не случилось, в сущности…

— Потому, — пояснил Ланц хмуро, — что девчонка эта, как я уже сказал, из хорошей семьи. Это первая причина. А вторая — в том, что у нас, Хоффмайер, благополучный мирный город, ремесла-торговля, все чинно и солидно… было, пока кое-кто не спалил нашего герцога с племянницей и архиепископом за компанию…

Курт метнул в сторону сослуживца короткий взгляд, но в ответ лишь промолчал, отвернувшись.

— Истекли всего-то пара месяцев, — продолжил Ланц, — так сказать, дым едва успел развеяться; люди только угомонились, только-только начинают прекращать обсуждать все это, и вдруг пропадает ребенок. История с герцогом еще на слуху, и если вскоре не пойдут сплетни, что девчонку украли ведьмы, дабы сварить из нее мазь для полетов — я весьма буду удивлен. И, наконец, последнее: за минувшие лет восемь ни убийств, ни пропаж детей в Кельне не случалось — исключая, разумеется, несчастные случаи, драки меж мальчишек и прочую шелуху. Вот еще — в позапрошлом только году двое огольцов решили удрать из дому, однако, во-первых, их уже через полдня перехватил отец, после чего они навряд ли могли сесть еще с недельку, а во-вторых, уходя, нормальные люди забирают с собой какие-никакие вещи. Эта же просто вышла из своего дома и исчезла. Стало быть, убийство. Не какой-то нищенки, вскоре после громких казней и — первое за почти десяток лет. Не повод всполошиться, Хоффмайер?

Тот лишь вздохнул, вяло кивнув, и Ланц поднялся с таким же тягостным вздохом, отчего-то задержав тоскливый взгляд на распахнутом окне — быть может, воображая себе толпу сплетников, шныряющих по Кельну и возмущающих мирных горожан.

— Пока занимаемся своими текущими делами, — подвел он итог всему сказанному. — А именно — плюем в потолок и бездельничаем.

— Otioso nihil agere est aliquid agere [4] И безделье тоже дело (лат.). , — передернул плечами Райзе; Курт покривился:

— Qualis sententiae gravitas [5] Какая глубина мысли (лат.). … Твои сентенции, Густав, когда-нибудь сведут меня в могилу. — Он тоже встал, неловко стянув со стола лист, исписанный столь невнятными и неправдоподобными словами о таящихся во тьме страхах, и медленно поднял взгляд к Ланцу. — Дитрих, я подумал — поскольку уж все равно нечем заняться…

— Нет, — отрезал тот, не дав ему договорить; Бруно тихо хмыкнул:

— Майстер Ланц, когда он в последний раз попросил заняться расследованием «от нечего делать», если припомните, это закончилось разоблачением крупного заговора государственных размахов. Я бы на вашем месте…

— Вот когда будешь на моем месте, Хоффмайер, тогда и станешь поручать ему ловлю чудовищ в шкафах, — уже раздраженно откликнулся сослуживец и, перехватив взгляд Курта из-под насупленных бровей, обреченно отмахнулся. — Господи… В конце концов, абориген, ты теперь одного со мной ранга, и я уже не могу тебе ничего запретить или приказать.

— De jure.

— А de facto тебя ни удержать, ни принудить к чему-либо никогда и не было возможно, — возразил Ланц хмуро. — Ты спросил у меня совета? Я дал тебе совет: брось эту чушь в архив и забудь. Если ты что-то увидел в этом рассказе — иди к Керну и получай от него дозволение заняться расследованием, поразвлечешь Кельн.

Ланц умолк, смотря на него с выжиданием, и Курт отвел взгляд. Несколько мгновений он стоял неподвижно, глядя снова в строчки на листе в своей руке, а потом, вздохнув, выдернул из чернильницы перо и, склонившись к столу, медлительно, нехотя вывел внизу страницы: «Отказано в расследовании».

— Я сейчас отнесу это в архив, — произнес он тихо, — но к Мозеру все равно зайду. Я просто побеседую с родителями, и все. Пусть, в самом деле, спалят к едрене матери этот треклятый шкаф и дадут своему ребенку спокойно спать.